Золотая рыбка здоровье желание

СКАЗКА. ИЛИ ПРИТЧА.
О РЫБАКЕ И РЫБКЕ?

Первая строка, точнее, первое её слово сразу же вызывает вопрос. Напомним:

указывают на их совместное земное (в землянке) проживание.

Почему А.С.Пушкин период в тридцать три года разделяет на два отрезка времени?

Для христиан тридцать лет – время земной жизни Спасителя до проповеди Евангелия, и три года – время самой проповеди. В сумме же 33 года – время от Рождества до Голгофской жертвы. Своеобразное несение креста на свою Голгофу претерпевает и наш главный герой.

Не сказано, что старик считает невод своим. Старуха же, напротив, пряжу считает своей, хотя можно предположить, что пряла она и для старика.

Образ христианского смирения просматривается и в совершении дел стариком.

Несколько раз закидывает он невод и . безрезультатно: то «с одной тиной», то «с травою морскою» возвращается тот. Старик не ропщет на судьбу: «Что мы будем есть?», а молча делает своё дело. И вот:

Вот она — долгожданная удача! Вот он – счастливый билет! Вот он — предел мечтаний современного человека! Рыбка ведь сама попалась, и сама предложила условия контракта:

Все законно. Законно по земным понятиям. Но старик поступает по законам совести, проявляет истинно христианское милосердие:

Наш современник, скорее всего, покрутит пальцем у виска: «Не нормальный какой-то». Но старик не просто декларирует, а воплощает в жизнь основополагающий принцип: «На чужом несчастье – счастья не построишь». И не просто воплощает, а дышит им, так как не может поступить иначе.

Трудно сказать, зачем старик это сделал. Может быть, хотел поделиться великой радостью о «великом чуде».

Много лет они прожили вместе, и он, вероятно, мог предположить реакцию своей жены. Но всё же рассказал. За что и получил:

И старуха тоже хорошо знает мужа.

Она понимает, что внутреннее состояние старика не позволит ему занизить уровень морали. Как бы укоряет мужа: «Даже с рыбки не сумел ты взять выкупа сейчас, не «умел» этого и раньше. Ничему-то тебя жизнь не научила». С христианской точки зрения — это похвала, ибо суровая жизнь «в ветхой землянке» не испортила старика. Но тут же старуха ищет компромисс:

«Эка невидаль – корыто! Разве это выкуп? Так, небольшая помощь нам, старикам. Житейская потребность. Ведь стирать в чём-то надо».

Мы не можем обвинять старика в том, что он поддался на уговоры, попался на хитрость, изменил своему бескорыстию. Но он идёт не строгать новое корыто, а именно просить его у рыбки. И лёгкое томление души по состоянию моря видит старик:

Сама природа указывает ему на нарушение внутреннего покоя. И старик отмечает это в разговоре с рыбкой:

«Разбранила» можно понять как, «расколола» меня моя старуха, поколебав самое ценное, что есть у меня внутри – покой. И всё из-за какой-то мелочи – корыта. И будто оправдываясь, старик повторяет слова старухи:

Как известно, рыбка дала им новое корыто. Старухой одержана первая победа. План приведён в действие. Сработало. Можно переходить к более решительному натиску.

Теперь старуха открыто заявляет о том, что она хочет извлечь из ситуации с рыбкой – корысть. Ту корысть, которая чужда старику.

Почему старуха не хочет избавиться от старика как от посредника между её желаниями и источником их исполнения – рыбкой? А зачем? Старик полностью ей подвластен и не посмеет ослушаться. И дело даже не в том, что к рыбке нужно идти, т.е. совершить работу, труд, что в преклонные годы само по себе тяжело. Основная проблема – рыбку нужно ПРОСИТЬ. Не повелевать ею, а преклоняться перед ней (да ещё перед кем, перед рыбкой?!). А этого-то старуха делать не хочет, хотя и понимает, что без оказания почтения вряд ли что получишь.

Пусть унижается дед. И не попросить избу нужно, а именно «выпросить», т.е. «без избы домой не возвращайся».

Само выражение «выпроси уж избу» показывает, что уровень запроса её возрос, но аппетит неизмеримо больше. (Сколько людей в наше время, не имея своего угла, живя в общежитиях, снимая квартиры, пределом мечтаний считают собственное жилье.) Но изба не удовлетворяет «сварливую бабу», а только ещё больше разогревает её амбициозность. Следующий шаг – смена социального статуса.

Рыбка удовлетворяет и это желание.

Старуха всё рассчитала правильно; социальное положение и материальное состояние тесно связаны между собой. Она только попросила (потребовала) дворянство, а вместе с ним получила: и «высокий терем», и «дорогую соболью душегрейку», и «парчовую на маковке кичку» Ей «жемчуги огрузили шею», руки украсили «золотые перстни», а ноги – «красные сапожки».

За что бьёт она слуг? А чтоб боялись. Повод не обязателен. Пусть знают, КТО здесь ХОЗЯЙКА!

Нечто подобное (с изменением статуса) мы можем наблюдать и в наше время. Некоторые «новые русские» те, что «из грязи в князи» стараются всячески «задокументировать» своё возвышенное в обществе положение. Для этого покупаются княжеские, графские и другие титулы, депутатские мандаты и т.д. «Мы не такие, как все, не быдло».

Впервые старик указывает (не спрашивает, а именно утверждает) на удовлетворение душевных потребностей посредством выполнения материальных и социальных запросов. Он хочет, надеется, чтобы так произошло, как бы говорит: «Попытайся обрести покой душе таким вот путём». И впервые старуха ему не отвечает, считая унижением не только разговаривать с ним, но даже и ругать его, только прикрикнула. Мнимое успокоение на какое-то время удается.

Старуха не знает, что ей ещё нужно.

Но вскоре тщеславие дало о себе знать. Ведь есть ещё кто-то выше. И она делает попытку взобраться на самый верх социальной лестницы.

Старик видит не мнимую, а истинную её сущность, поэтому и увещевает, обращаясь:

После «барыня-сударыня» такое обращение шокирует.

И после этого она ещё смеет употреблять такое выражение как, «говорят тебе честью»?! Смеет.

Не только в наше время, но и во все предыдущие времена, о чести и порядочности чаще других говорят люди бесчестные и непорядочные.

Даже море не просто «потемнело», т.е. стало более синим, а именно «почернело», изменило цвет. Хочет быть царицей – пусть будет.

Сработало и на этот раз. Став царицей, старуха получила все причитающиеся атрибуты царства: «царские палаты» и прочее.

Практически всё перечисленное мы можем видеть у сильных мира сего.

С одной стороны, старик оказывает уважение власть имущей, как и должно оказывать царице. Но с другой – чего же он испугался? Ведь поклонился он не царице, а «СТАРУХЕ».

Во-первых, старик, вероятно, знает, что сущность его жены не изменилась. И теперь её скверный характер будет терпеть не только он один, а всё царство. Всё царство будет выполнять её безумные указы.

Во-вторых, он, может быть, испытал естественное чувство при виде окружения своей старухи.

Так каждый из нас чувствует нечто подобное при виде неизвестного человека, который приехал на шикарном автомобиле, с эскортом (на менее престижных, но всё же роскошных авто). Непонятно, кто на него хочет посягнуть (кому он неугоден?), но «круг его стоит грозная стража», которая хоть и не держит «на плечах топорики», но:

Старик ещё раз с надеждой говорит:

Выше ведь уже некуда – царица. Предел мечтаний. Теперь баба должна угомониться.

Уместно будет вспомнить Евангельскую притчу о безумном богаче. В начале притчи о нём говорится, как об «одном богатом человеке», но не о безумном. Безумство же его заключалось, как в попытке удовлетворить душевные потребности с помощью материальных богатств, так и в определении срока своей жизни, «. и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». (Лк. 12.19.) Иными словами, человек этот не сумел правильно распорядиться данным ему богатством.

Так и нам кажется, что стоит только переселиться в собственную квартиру (избу), занять сравнительно высокое положение в обществе (столбовой дворянки, царицы или депутата) и мы сможем сказать: «Душа! покойся». Но покой не наступает ни у крупных бизнесменов, ни у президентов. Вроде бы всё есть, но. нет покоя, который надеялись обрести.

Старику извне ничего не надо. Он самодостаточен, самодоволен, самопокоен. И хочет того же для старухи. Но та на него даже не взглянула.

Современные «бояре и дворяне», желая выслужиться перед сильными мира сего, могут — и не только такое, и не только со стариком. Что угодно и с кем угодно, лишь бы хозяевам угодить. Моральный и нравственный аспекты не учитываются, они, будто не существуют.

Очень часто мы (народ) смеёмся над слабыми и беззащитными, над теми, кого «верхи» выставили на всеобщее посмешище. Над самими же «верхами» мы смеёмся украдкой в толпе и громогласно на кухне (у себя или близких друзей).

Чем же на этот раз пытается она заглушить душевную пустоту, заполнить внутренний вакуум?

Кажется, до старухи дошло, что материальное и душевное (духовное) – разные миры. Покорив этот – материальный, она хочет в тот – духовный. Но не желает в нём возрастать от «чёрной крестьянки» до царицы, а дерзает одним махом подчинить его себе.

Подчинить сразу всё, вместе с источником исполнения желаний. Чтоб не просить (пусть даже через старика, но просить, кланяться, унижаться, признавать чьё-то владычество над собой) рыбку, а приказывать ей, как мужу.

Сильные мира сего не терпят над собой какой-либо силы, чьей-либо власти. Бог – Высшая Сила, Совершеннейшая Власть мешает окончательному утверждению их мнимого верховенства. На словах они могут Его признавать. То, что Он — с ними, они могут выдавливать на бляхах ремней своих солдат. То, что Он – их высшая ценность, они могут писать на купюрах своих денег. Но признать своё ничтожество пред Ним, необходимость каким-либо образом служить Ему – НИКОГДА. Более того. Манипулируя словами, ситуациями и людьми, они всячески пытаются заставить Бога быть у себя «на посылках».

Испугался? Решил до конца выполнить свою посредническую миссию?

На кого сердится природа? На старика? Хозяйка «Окияна-моря» – золотая рыбка приплыла к нему. Если в первых беседах с ней он сетовал, что старуха не даёт ему покоя, то теперь, понимая безумие самой просьбы, начинает прошение с вопроса:

Это за гранью моего понимания вещей, как бы говорит он. Рыбка выслушала просьбу, суть которой, скорее всего, знала заранее, ибо естественный ход событий подсказывает, что каждый должен делать своё дело: старик – просить, рыбка – слушать.

Не «не ответила», а именно «не сказала», т.е. не осудила, не упрекнула, не высказала своего отношения к услышанному.

Тоже впервые. Но в этом плеске слышится легкий упрёк, как бы, ногой топнула.

На глубину-то не докричишься, не дозовешься. Раньше, утешенный: «Не печалься, ступай себе с Богом», старик нёс своей старухе радостные вести:

Раньше всё свершалось быстрее, чем он доходил от моря до места, где была их землянка, хотя жили они «у самого синего моря». Теперь же:

Но, как и раньше, ничего старухе говорить не пришлось;

Всё вернулось на круги своя, т.е. в такое состояние, в котором ход вещей протекал, как бы, сам по себе, без вторжения воли человеческой. Как оказалось, в самое лучшее состояние.

Почему же сказка называется «О рыбаке и рыбке»?

Вольно или невольно мы сорадуемся старухе: от нового корыта до царской власти. Сами не прочь иметь «дорогие собольи душегрейки», втайне надеясь, что они согреют наши охладевшие души. (Мы ведь не такие злые, как та старуха, не будем таскать слуг за чупрун). Даже где-то разделяем желание быть «владыками морскими, чтобы жить нам в Окияне-море». А что в этом плохого? Даже не прочь иметь рыбку на посылках. Хоть немножко, хоть чуть-чуть, но хотим.

И все-таки сказка называется «О рыбаке и рыбке». Но вот что интересно, главный герой – старик ни разу не назван рыбаком, кроме, как только в названии сказки. Почему? Автор называет его: «стариком», «старичком». Старуха – «дурачина», «простофиля». Народ насмехается: «. старый невежа». Рыбка обращается к нему не иначе как «старче». Но нигде, никто, ни разу не называет его рыбаком. Само собой разумеется, что если человек в течение тридцати трёх лет «ловил неводом рыбу», то он – рыбак. Однако, это только умозаключение. А какой же вывод можно сделать из сказки в целом?

Такой ли уж положительный герой старик? Можно ли нам брать с него пример всегда и во всём? Нет и ещё раз нет! Наряду с добродетелями он имеет и свои определенные недостатки.

Как мы уже отмечали, он поддается первому же натиску старухи и идёт не долбить новое корыто (если уж в этом есть необходимость), а именно просить у рыбки. Почему? Если корысть, действительно, была чужда его сердцу, он мог сказать жене: «Нам надо новое корыто? Сейчас сделаю». Но он идёт по пути наименьшего сопротивления: в физическом смысле просить легче, чем долбить и строгать. И свой внутренний регресс старик видит по состоянию моря.

Даже упомянутая ранее самодостаточность старика, с христианской точки зрения, выглядит как ущербность его натуры. Ибо он не имеет потребности общения с Богом. Тем Богом, о Котором он говорит рыбке:

И рыбка каждый раз желает ему в ответ:

А с Богом ли старик?

В нём нет ни сил, ни решимости противостоять злу, бороться с ним. Поддавшись единожды, он уже не в силах остановить растущую алчность старухи, и поэтому сам деградирует морально. На первый взгляд это не очень заметно.

Однажды он пытался вразумить старуху. Помните?

Но это не больше, чем словесная попытка, за которой не последовали более решительные действия. Чего старик боится? Как признаётся он рыбке:

Да, старик боится гнева старухи. И эта боязнь переходит в потакание старухиным страстям. При рассмотрении проблемы под соответствующим углом зрения, выражение: «Ну, теперь твоя душенька довольна», звучит, как робкая надежда на окончание диктата. Но как невозможно костёр «насытить» дровами, так не удается ублажить старуху потаканием её прихотям. С каждым очередным прошением к рыбке он всё больше отходит от принципа бескорыстия: «Твоего мне откупа не надо». Так ведь не для себя, для бабы, как бы оправдывается старик, каждым очередным прошением превращая рыбку в «дойную корову», поднимает уровень просимого.

Не только старуха не может остановиться в своей ненасытности, но и старик – в пособничестве ей. Физический страх перед старухой превосходит укоры совести, когда он просит (и кого!?) рыбку-благотворительницу служить старухе, быть «у ней на посылках». Поэтому и обращается как всегда:

Хотя даже рыбья чаша терпения оказалась переполненной, и сама рыбка «ничего не сказала», мы можем предположить, что она проявила милость. Нельзя утверждать, что последнее прошение старика осталось безответным.

Хотя, по человеческим меркам неожиданность решения проблемы выглядит как наказание стариков, но, именно такой выход является вполне логичным.

Что оставалось делать рыбке, если люди не видят собственной деградации? Как их поставить на место?

«Всё мне можно, но не всё полезно», — говорит Апостол, который видит пагубу отдельных вещей и явлений.

Старик же со старухой или Апостола никогда не читали, или если и читали, то никогда над прочитанным текстом серьёзно не задумывались.

А что мы можем извлечь для себя из «Сказки о рыбаке и рыбке»?

Благо, что имеем то, что имеем, а не то, что хотим?

В изданиях советского, периода слово Бог пишется с маленькой буквы. Учитывая это, и исходя из контекста пожелания рыбки, мы приводим правильное написание.

Источник