Актриса Вера Васильева рассказала о самочувствии после прививки против коронавируса
24 марта 2021 , 10:40 Источник: РИА Новости
Актриса театра и кино Вера Васильева рассказала о самочувствии после прививки против коронавируса.
В сентябре 2020 года народной артистке СССР, служащей в Московском театре сатиры, исполнилось 95 лет.
По словам Васильевой, она сделала прививку «Спутник V». «Прошло все благополучно, ничего не болело и температуры не было. Я чувствую себя хорошо», — поделилась актриса. Васильева отметила, что каждый может принимать решение по поводу вакцинации самостоятельно, но «главное, чтобы мы, наконец, освободились от этого вируса».
Кстати, предполагалось, что Васильева отпразднует свой день рождения на сцене. Но в связи с обострившейся эпидемиологической ситуацией в Москве юбилейный концерт пришлось перенести.
23 марта вечером прививку сделал Владимир Путин. Какую из трех российских вакцин поставили главе государства, не раскрывается. Вчера официальный представитель Кремля Дмитрий Песков сообщал, что президент чувствует себя после прививки хорошо, его рабачие планы не корректировались.
Добавьте АН в свои источники, чтобы не пропустить важные события — Яндекс Новости
В России выявили наибольшее число зараженных коронавирусом с 14 марта
Актриса Вера Васильева рассказала о самочувствии после прививки против коронавируса
В Словакии вакцинация жителей «Спутником V» начинается уже 7 июня
В Эстонии скончались два человека после прививки от коронавируса
Появилось видео из района удара российскими снарядами «Краснополь» по позициям турецких военных в Сирии
Что пишут западные СМИ по поводу выступления Путина на ПМЭФ
Дрессировщик Эдгард Запашный рассказал о последнем разговоре с Артёмом Анчуковым
94-летняя актриса Вера Васильева поделилась секретами красоты
Испания разрешила въезд вакцинированным от COVID-19 туристам
«Спасибо, но не буду» — каковы юридические основания для отказа от принудительной вакцинации
«Дискриминация и фашизм».Зрители объявили войну «Нашествию» за решение пускать на фестиваль только с прививкой или тестом на ковид
В России выявили 9 429 новых случаев заражения COVID-19
Ростуризм и Росавиация предупредили россиян о рисках поездок в «закрытые» страны
Марина Зудина сообщила о рождении внучки
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.
- Введите свой электронный адрес, после чего выберите любой удобный способ оплаты годовой подписки
Источник
Вера Васильева рассказала об игре на сцене в 95 лет
«Графиня сильно в возрасте, поэтому я могу долго кряхтеть и сердиться»
Народная артистка СССР, лауреат Сталинской премии, старейшая актриса Театра сатиры Вера Кузьминична Васильева отмечает потрясающую дату — 95 лет. Можно сказать иначе — сто без пяти, но в любом случае это производит сильное впечатление. Тем более что в столь почтенном возрасте актриса выходит на сцену, поражая осанкой, хорошо поставленным голосом и игрой. В жизни отличается трезвостью оценки и правду о себе предпочитает легендам и мифам. Редкое качество.
Фото: Из личного архива
Вера Кузьминична накануне юбилея самоизолировалась. «Отказалась отмечать юбилей, артисты ее поколения должны брать пример», — сказал министр культуры Москвы. А мы сидим с ней у нее на кухне на Старом Арбате. За окнами притихла осень. Вера Кузьминична разливает чай. Прямая спина, туфли на невысоком каблучке, аккуратная укладка седых волос. «Не актриса Васильева, — думаю я. — Королева английская, Елизавета!»
Только в этом году почувствовала возраст
— Вера Кузьминична, мне кажется, вы могли бы играть английскую королеву.
— Да? Вы полагаете? Вот я считаю, что Инна Чурикова прекрасно играет английскую королеву (спектакль «Аудиенция». — М.Р.). Я-то, к сожалению, целиком этого спектакля не видела — только отрывки, но даже ее такая некрасивость, которая на самом деле красивость, совпадает с моими ощущениями покоя и собственного достоинства, свойственными королевской особе.
— Да и королева Елизавета не красавица, у нее довольно простое лицо, однако какая харизма! Как у вас: невероятное обаяние простоты и силы — для жизни и сцены.
— Да, я играю, и если хватит сил — думаю, еще поиграю. У меня сейчас три спектакля: «Таланты и поклонники», «Вера» (на «Чердаке», под крышей театра), а вот с «Роковым влечением» мы решили подождать, потому что там много переодеваний и восхождений на крутую лестницу. А так как ноги у меня уже не очень-то, то пока подождем.
— Если честно, в 95 оставаться на сцене — абсолютный рекорд.
— Трудно, очень трудно. Есть очень большой страх — забыть текст, страх пошатнуться, потому что голова кружится… И что публика подумает тогда? Знаете, Мариночка, я ведь не чувствовала возраста, когда мы сдавали «Роковое влечение», потому что была увлечена ролью. Я только в этом году почувствовала возраст, а до этого играла, как будто мне 60. А потом вдруг чувствую, что не помню, допустим, какого-то имени — такая ерунда, которая, казалось бы, чего она стоит, когда играешь? А все равно… Говорят, что пожилые актеры обычно играют с суфлером в ухе, — не знаю, не пробовала. Теперь, может быть, попробую. Но вот в «Пиковой даме» сама роль к этому располагает: графиня сильно в возрасте, поэтому я могу долго кряхтеть, сердиться, злиться на себя и на прислугу, а сама спокойно ждать подсказки. Это все, конечно, не радость. Тяжело, но ничего не поделаешь — 95. Но не будем о здоровье — от нас все равно мало что зависит.
С Александром Ширвиндтом и Марком Захаровым. Фото: Из личного архива
— А вам не жалко, что без вас сойдут со сцены ваши спектакли?
— Скажем, «Роковое влечение» — не тот сатирический спектакль, который предельно необходим нашему театру. Это подарок был сделан лично мне, потому что я таких ролей прежде не имела. А роль получилась. И поэтому, когда я где-то ляпнула, что на мою роль можно кого-то ввести (например, Зою Зелинскую или Светочку Рябову), мне сказали: «Без вас это вообще не пойдет». Думаю, что мне придется поговорить разок с Александром Анатольевичем (Ширвиндтом. — М.Р.). Но если на этот счет он что-то и думает, то независимо от того, что думаю я. Ведь актеры сейчас работают очень честно. Вот, например, Светлана Рябова — она очень выросла. Я иногда думаю, что она может взять мою роль в «Роковом влечении» — у нее такое мощное нутро! Ну и что, что молодая? Можно же гримом состарить лицо.
Сейчас я нахожусь в таком состоянии, что человек с совестью должен пойти и сказать: «Больше я играть не имею права». У меня совесть-то есть, а сил пойти и сказать… Ну не могу! Все думала: может, за время карантина силенки придут. Ну а если не придут… Единственное, что мне не трудно, — это разговаривать со зрителем от своего имени. И так появился спектакль «Вера» на «Чердаке» Сатиры.
В общем, спасаюсь пока как могу, но временами испытываю безумный страх и стыд, что не имею права в таком состоянии выходить и играть.
Ранняя молодость. Фото: Из личного архива
Ни с кем никогда не дружила в театре
— Но без лести — скажу вам правду, и только правду: фантастически выглядите для возраста без пяти сто.
— Выгляжу, может, и так, как вы говорите… Я не жалуюсь, но в деле я сейчас уже не та.
— Я думаю, что это ответственность говорит в вас.
— Наоборот, я даже иногда думаю: «Какая я халтурщица!» И даже люблю, чтобы я была немного халтурщицей: во-первых, это дает ощущение свободы, возможность импровизировать, и во-вторых (это главное) — не такое паническое отношение к любой своей ошибке. А когда я со всей серьезностью отношусь к работе, то каждое отступление от истины драматично.
— Сколько интересных людей, потрясающих артистов было в вашей жизни! Вы скучаете по кому-то из своих партнеров?
— Те, кого уже нет, — я о них не думаю. Скажем, с Юрием Авшаровым я играла с наслаждением и очень его любила. А Андрюша Миронов был настолько блистательным, что я понимала: рядом с ним что я, что, скажем, Валечка Шарыкина — у него в игре ничего не изменится. Ему партнер не был уж так необходим.
— Разве он таким равнодушным был партнером?
— Нет, не равнодушным, но он был так занят своей ролью, и тот, кто в данный момент находился с ним рядом, абсолютного значения для него не имел. Но человеком он был идеально воспитанным: ни разу не видела его грубоватым и уж тем более хамоватым или неблагодарным. Все, что положено хорошо воспитанному человеку, у него было: желание помочь, подать руку и быть на высоте. И играть с ним было приятно, потому что публика вся была от него как наэлектризованная.
Потом, я ведь отдельная, ни с кем никогда не дружила в театре. Вот Олечка Аросева — она компанейская была, душа любой компании, веселая, отзывчивая, вечно с остротами, а я как-то так… Тихая, наверное. Счастье, что мы играли с ней последний спектакль «Реквием по Радамесу», который Ромочка Виктюк сделал, — я, Оля и Елена Образцова. Мы любили этот спектакль и играли с большим наслаждением друг от друга. Оля меня всегда звала Кузьмишкой. А в это время параллельно в Малом театре я репетировала «Пиковую даму» и однажды, отыграв сцену, по дороге в кулисы ногой наступила на подол платья и упала — вывих плеча. В театре тут же сказали: «Ну, вот вам Пиковая дама и отомстила». Но «Радамеса» я продолжала играть, и в общих сценах Олечка держала меня за плечо и повторяла: «Верушечка, держись, держись, а то мы потеряем спектакль…»
Не знаю, может быть, спектакль того и не стоил, но удивительное дело — мы чувствовали, что публика идет, чтобы сказать нам троим: «Мы вас любим». Может, моментами им и не так интересно было, но они ждали, когда можно захлопать, то есть так проявляли свою любовь. А в «Роковом влечении» я до сих пор чувствую, как они слушают, смотрят, а не то что «когда же это кончится?» — и аплодируют только в финале.
— Еще один вопрос о прошлом: насколько правдива история о том, как Людмила Гурченко поступала в Театр сатиры? Рассказывают, что когда она вышла на сцену, весь дамский состав Сатиры, сидевший в зале, продемонстрировал ей что-то вроде презрения…
— Не знаю, как все женщины, но на обсуждении действительно был холодок. Этот холодок как бы говорил: она привыкла быть премьершей, а в театре нужно понимать, что главное — сам спектакль. Ее звездность как бы немножечко мешала тут. Но много лет спустя, в 90-х годах, она все-таки играла с Шурой (Александром Ширвиндтом. — М.Р.) в спектакле «Поле битвы после победы принадлежит мародерам».
А между прочим, к нам в театр показывалась Инна Чурикова с драматическим отрывком из Тургенева, и она тогда мне очень понравилась. Но я понимала, что ей предстоит в Театре сатиры моя судьба: то есть ей не будут давать такие роли, в чем она самая прекрасная, — в своей искренности. И я на худсовете тогда сказала: «Я бы на ее месте в наш театр не пошла».
Ведь роли в наших спектаклях были неглубокие: ну, хорошенькая девчушка должна спеть песенку, поссориться со своим парнем, а через один акт помириться с ним и спеть уже вдвоем. Такого рода ролей было много — Маша, Оля, Зина, Таня (дело не в именах), — но там актрисе нечего было играть. И я считаю, что Инну Чурикову спасло то, что ее не взяли: она бы у нас погибла. Я сама всегда очень страдала от таких ролей. Она же комедийная, но у нее непременно есть вторая сторона: глубокий драматизм, невозможность вписаться в жизнь, которая вокруг. Она намного глубже — и тогда она сверкает.
Два великих Васильева: Вера Кузьминична и Владимир Викторович. Фото: Из личного архива
Ничего жутко колхозного во мне уже не было
— Вы никогда не пытались перейти в другой московский театр, где у вас были бы роли под амплуа?
— Нет, я не верила, что кто-нибудь меня возьмет. Я не видела у режиссеров никогда к себе никакого интереса. Поэтому прийти и сказать: «Я хотела бы играть Джульетту, или Адриенну Лековрёр, или даже мадам Бовари!» — значило обречь себя на посмешище. Они сказали бы: «Идиотка пришла». Так что даже в голову такое не приходило.
Я была уверена, что если представляю хоть какой-то интерес, то тогда кто-то хоть когда-нибудь да скажет: «Хорошо, если бы вы были в нашем театре». Но такого никогда и нигде не было сказано. Поэтому ходить и обивать пороги, играя в своем театре роли из советской драматургии (я же играла хорошие роли), было смешно.
— Поражаюсь вашей трезвой самооценке. Актрисы обычно себя переоценивают, поэтому испытывают разочарование от ожиданий, страдают, а вы…
— Бывает, что и переоценивают. Тут часто происходит путаница: я хочу, но могу ли? Хотеть-то я могла много чего, но понимать… Я понимала про себя много.
— Но в тот плодотворный для вашего возраста период вы уже понимали, что можете сыграть Раневскую в «Вишневом саде»?
— В какой-то момент точно понимала, что не могу, потому что во мне нет какой-то особой женской породы того времени. Я не видела, что могу заинтересовать собой в таких ролях. Поэтому иногда какие-то кусочки учила наизусть просто для себя — как бы проверяла: могу ли это чувствовать на сцене? Но спустя какое-то время оказалось, что могу. И в Орле, и в Твери я потом сыграла Раневскую, но мне уже было хорошо за 50.
— То есть наконец проступили порода и благородство?
— Ну, во всяком случае, ничего жутко колхозного во мне уже не было. Чем я моложе была, тем ближе к своим героиням — Настеньке из фильма «Сказание о земле Сибирской» или Ольге из «Свадьбы с приданым». Режиссер Борис Равенских, который и сделал «Свадьбу», любил каждого актера. Любовно показывал, наслаждался их игрой. Так что жизнь много подарков мне сделала…
— Как сохранить фигуру в 95? В чем секрет Веры Васильевой?
— Знаете, Мариночка, у меня никогда такого не было, чтобы я дико поправилась, а потом не знала, как похудеть. Всегда один и тот же вес — плюс-минус два килограмма. Это природа, а не результат изнурения себя. Я ведь по натуре жуткая лентяйка и мало что делаю, если мне этого не хочется. А не хочется почти всегда.
Я даже когда вышла замуж, и мы с Володей (артист Владимир Ушаков — покойный муж Веры Кузьминичны. — М.Р.) жили в пятиметровой комнате в театральном общежитии, у меня была домработница Анна Ивановна. Она до нас работала поваром у каких-то важных людей и любила повторять: «Настоящие господа едят только дичь». А когда мы просили ее сварить курицу, она как будто презирала нас: «Курицу едят только простые». Брезгливо готовила, на полу валялась куриная кожа, и тогда Татьяна Ивановна Пельтцер своим низким прокуренным голосом кричала на все общежитие: «Вера, иди убирай за своей прислугой!» И я шла и убирала.
Татьяна Ивановна была потрясающей. А какая была у нас Валентина Токарская! Сложной судьбы женщина, силы огромной, но она никогда ничего не рассказывала, хотя прошла и немецкий плен, и потом — сталинские лагеря в Воркуте. Но сколько я ее помню, она все время хохотала. Роскошная была женщина! Говорила мне так: «Пойдем на рынок, Вера, надо туфли купить на высоком каблуке». — «А не трудно ходить на высоком?» — спрашивала я. «Не трудно. Если ты женщина, надо ходить на высоком».
С внучкой Светой. Фото: Из личного архива
Бог меня наградил за что-то
— Я слушаю вас: сколько же вы жизней прожили!
— Много, и все они разные. В родительском доме было все предельно скромно, ни о каком театре нельзя было мечтать. А потом — кино, театр, Сталинская премия…
— Мне кажется, вы единственная остались, у кого она есть?
— Может быть. Это фантастическая история моей жизни: на третьем курсе института никому не известная девочка вдруг попадает в фильм, да еще самого Пырьева! Это ассистентка его меня нашла в Школе-студии МХАТ. Увидела и просто сказала: «Приходите завтра в группу Ивана Александровича — у него будут пробы». Я и пришла. Сначала в своем платье была, но ему оно не понравилось, и меня переодели в костюм Настеньки. Он позвал Бориса Андреева (слава его была тогда огромной), мы сыграли с ним сцену, и Пырьев велел: «Оформляйте ее. Будет играть Настеньку. Поедем все в Прагу».
И первый раз в жизни я оказалась за границей: божественный город, деньги большие… Там я купила на зиму себе котиковое пальто с роскошным воротником, а на весну — серое. Так что была приодета. Все были счастливы. Но, как ни странно, после съемок я почти ни с кем не поддерживала отношений: ни со своим «женихом» — Борисом Андреевым, ни с Мариной Ладыниной. Только немного с Володей Дружниковым. Мы как-то мгновенно все расстались: у всех работа, поездки с концертами… Огромная, огромная жизнь, которая, кажется, была когда-то, но при ком-то другом. А сейчас совсем другое…
— У вас прекрасное имя — Вера. Да и день 30 сентября — Веры, Надежды, Любови и матери их Софьи — почитаем. Во что вы верите?
— Вопрос неожиданный. Но я бы так на него ответила: вообще, я верю в Бога. Бог для меня — это доброта, справедливость, желание людям счастья. Иногда — прощение и утешение.
Даша Милославская, как родная дочь. Фото: Из личного архива
— На что вы надеетесь — и вообще на что можно надеяться, особенно сегодня?
— Сейчас я бы надеялась на то, чтобы не очень стать мне плохой, что было бы нехорошо и для меня, и для моей Дашеньки (Дарья Милославская не родственница, но самый близкий для Веры Кузьминичны человек. — Прим. авт.). Ведь из моей семьи у меня никого нет. Сегодня моя семья — это Дашенька и ее дочка Светочка. Она зовет меня бабушкой — а я и не думала, что когда-нибудь буду бабушкой. Мы ведь с Дашенькой 30 лет вместе. С детства она хорошо воспитана, прекрасно знает два языка. Она полностью мной занимается. И хотя у Дашеньки папа жив, сестренка есть, но она мне как дочка. Она награда мне в жизни, но я не знаю за что. Это Бог меня наградил за что-то.
— За долгую жизнь вы поняли, что такое любовь?
— Многие не знают, что это такое, да и я не знаю. Наверное, любовь — это счастье. Когда ты любишь, хочется жить. Даже если любовь без взаимности. Я так скажу: не дай Бог никого не любить.
Источник