НАЛЕГАЙТЕ НА МЯСЦО!
И УМЕНЬШИТСЯ ПУЗЦО
Обратили внимание, как много поджарых, стройных руководителей появилось в последние годы в Кремле, «Белом доме». Сменив политических тяжеловесов (не только в переносном, но впервую очередь в прямом смысле) Черномырдина, Бородина… Людей, схожих с ними габаритами, уже не найдёшь в наших политических верхах. Предыдущий премьер Касьянов, правда, ста́тью был с ними схож. Но тоже не удержался, слетел с российского политического Олимпа.
Нынешние берут пример с президента. И не напрасно. Вот Рашил Нургалиев сбросил 30 килограммов и тут же стал министром внутренних дел. Оно и понятно, худым-то легче преступников ловить. Рецепт похудения Рашид Гумарович открыл перед телекамерой: перестал есть по вечерам. Но, как намекнули наши оперативные источники в «Белом доме», на самом-то деле он успешно использовал так называемую диету американских астронавтов. А получил её, если верить этим источникам, от своего предшественника, который ушёл из МВД в верхний эшелон власти.
Диета эта стала модной в российском политбомонде в последние годы. Однако не афишировалась. Всё-таки большие начальники, страной рулят — и вдруг диета. Будто барышни кисейные. Несолидно. Да и из политических соображений приходилось молчать. В Кремле ныне патриотизм в ходу. А диета носила заокеанское название.
И только мэр Москвы Юрий Лужков с присущей ему прямотой заявил осенью 2003 года, что худеет по системе американских астронавтов… Злые языки поговаривали, что молодая жена подсадила его на диету. Мол, хорошо ещё, что в кипяток прыгать не заставила. Однако недоброжелатели зря на Елену Батурину бочку катили. Похоже, что на самом-то деле московский мэр заполучил заветную диету от боевого соратника по правящей партии, руководителя «Единой России». И быстро сбросил 15 кг. Правда, те же злопыхатели бухтели, что эта мэрзкая диета — отговорка, пиаровский ход. Мол, Лужков — не жилец. И в политическом плане, и чисто конкретно. С лица спал, плохо выглядит, рак у него. Вот и придумали байку про похудение для отвода глаз.
Чтобы выбить почву из-под этих слухов и утереть нос клеветником пресс-секретарь Юрия Михайловича Сергей Цой в начале 2004 года срочно сел на эту диету (результат — минус 12 кг) в компании с главным архитектором белокаменной Александром Кузьминым (минус 8 кг).
Лично я Лужкову и так сразу поверил. Но одной простой причине. Лет десять назад завалился ко мне дальний родственник. Знавал я его жизнерадостным толстячком, перевалившим за центнер веса, хотя росточку метр с кепкой. Не виделись-то, считай, полгода. А тут является не человек — видение: худюший, лицо измождённое, глаза ввалились. Краше в гроб кладут. Ну, думаю, кранты Витьке, СПИД подцепил (модная тогда была страшилка). А тот радостно начинает впаривать про какую-то диету американских астронавтов, которая как корова языком слизнула 40 кг с его бренного тела. Я согласно киваю, делая вид, что верю. Хотя на душе кошки скребут: не жилец Витенька! Сели за стол, накатили за встречу по стакану, другому. Витёк мигом все бутерброды смёл.
Вернее, рыбу, колбасу с них, а хлеб на тарелке оставил. Затем к котлетам потянулся. Только их и видели. Пришлось жене яичницу с салом быстренько жарить. Сковородку родственничек тоже в одиночку опустошил. И это называется диета, думал я с болью. Видно, последние денёчки Витенька доживает. И от листочков его заветных с названием продуктов, оценённых в у.е., вежливо отказался. А когда родственник ушёл, выкинул в мусорное ведро стакан, из которого он водку глушил. Чтобы ненароком заразу смертельную не подцепить.
Десять лет прошло. Витёк — жив-здоров. Преуспевающий бизнесмен. Всё больше за границей обитает. Но иногда в Москву заглядывает. По-прежнему худой, но уже не осунувшийся.
Поэтому-то и стала та тайная диета моей последней соломинкой. Хотя, повторяю, начитанная башка противилась дикому её принципу.
В очередной приезд Витеньки в Москву я позвонил, договорился о встрече и попросил принести те заветные листки, от которых когда-то опрометчиво отказался.
Встретились в бане. Виктор по-прежнему был худой, на теле ни жиринки. Но уже не выглядел Кощеем. Кстати, слухи о болезни Лужкова тоже вскоре прошли. Поскольку городничий стал опять хорошо выглядеть.
И вот б ноября 2004 года, заполучив те заветные листочки, я объявил со страниц «Комсомолки» о начале эксперимента по похуданию на тайной диете наших политиков, которую они прячут от народа. Рассказал немного про неё, рассекретив заветную таблицу и честно объяснился с читателями, зачем начал худеть.
1. Не ради большой карьеры, как нынешние министры. С младых лет позывов к этому не было. Хотя мог бы и пробиться, если бы захотел. Как-никак в Питере, отце власти российской, долго жил. Дед — блокадник. Родственников, друзей до сих пор много в городе на Неве.
2. Не ради футбола. Это Лужкову лишние килограммы стали мешать голы забивать. Я же свой последний матч отыграл лет тридцать с лишком назад. В стройотряде, где мы, студенты-журналисты Ленинградского университета, штурмовали ворота коллег-юристов. Возможно, в команде соперников был и будущий Президент России. Учились-то в одни годы, факультеты рядом были. Кстати, сразу после учёбы несколько моих однокурсников пошли в ту же контору, что и ВВП.
3. Не ради женщин. Это в молодости комплексуешь по поводу внешности, фигуры. Сейчас понимаешь, что всё это глупости, ни капельки не мешающие завоеванию женщин.
Главная причина — здоровье. Не хочу, знаете ли, разделить печальную участь среднестатистических российских мужиков, уже в 59 годков даюших дуба. Не дотягивая даже до нынешней пенсии. А поджарые наши политики, министры готовят планы ещё на 5 лет пенсионный возраст в России поднять. Лично у меня ещё с наследственностью проблема. Дед, отец умерли в 55 лет. Ну уж дудки! Попробую обмануть статистику, генетику и назло поджарым министрам-капиталистам вволю половлю рыбу на пенсии.
Вот что я имел на старте 6 ноября 2004 года.
Возраст — 51 год.
Задача минимум — сбросить 15 кг.
Чтобы иметь классический с точки зрения медиков вес (рост минус 100). Заодно пригласил читателей «Комсомолки», имеющих проблемы с лишним весом, присоединяться. Чтобы как можно больше людей в России смогли улучшить, своё здоровье. Да и веселее худеть вместе. Так началась уникальная акция «Комсомольской правды», всколыхнувшая всю страну.
Каждую субботу в газете появлялись мои подробные отчёты о сброшенных килограммах, советы, письма единомышленников. Потом субботних страниц стало маловато. По просьбам читателей редакция стала делать специальные выпуски по кремлёвской диете.
Всё здесь было правдой. Я честно вёл эксперимент. Признавался, когда нарушал режим, рекомендовал и другим на Новый год без страха выпить шампанского, закусить мандаринчиками, сладостями, съесть тортик на день рождения.
Акция действительно помогла многим, за «Комсомолкой» пошли миллионы. Но в одном, признаюсь, я слукавил. Только в одном. Эксперимент начал не с бухты-барахты. Всё-таки со здоровьем шутить нельзя. И со своим, и тем более читателей «Комсомолки», которые поверили газете и последовали моему примеру.
Заветные листки я попросил в мае 2004 года. Когда понял, что слетаю с катушек. И сброшенные неимоверными голодно-, трезво-, плодово-овощными физкультурными усилиями килограммы вновь начинают возвращаться.
В начале июля я провёл эксперимент на себе. Целую неделю просидел на мясе и яйцах.
Честно скажу, более дурацкой диеты не видел. Позже в газете назову её самой парадоксальной. (Это теперь все уже привыкли и ничего особого не видят в её принципах.)
Изучил список продуктов, и… поехали!
Значит, картошку, рис, хлеб, всё мучное, сладкое — долой. По утрам — глазунья из 5 яиц либо колбаса, сосиски, сыр. Чай без сахара.
В обед заказывал в столовой салат из свежих овощей. Суп игнорировал. Зато на второе — бифштекс с яйцом (или котлеты) плюс кусок варёной рыбы. Всё без гарнира, разумеется. (Два вторых — для чистоты эксперимента. Коль испытывать — то по полной программе!) И кофе. Без сахара. (Первые три дня пить его было противно — единственное неудобство от диеты. Потом привык.) В обед же мог позволить бокал сухого красного вина или рюмку водки. На ужин — варёное мясо и рыба, сыр, колбаса, творог со сметаной. Перекусывал и после 12 ночи. В общем, голодным себя не чувствовал. Примерно 40 очков за день и набегало.
По логике на таком рационе я должен был толстеть на глазах. Но когда в воскресенье встал на весы (ради эксперимента я не взвешивался все эти дни, чтобы моральный фактор не повлиял), то ахнул — минус 5 килограммов как корова языком слизнула!
«Это что же получается?» — спрашивал сам себя. За полгода на голодном пайке потерял 7 килограммов. А за неделю на яйцах, сыре, колбасе сразу 5? Быть такого не может.
И в то же воскресенье сорвался. В жару выпил пепси (другого ничего не было под рукой в машине, не вино же пить!). И понеслось.
Важный совет: если сорвётесь в начале диеты, друзья, не опускайте крылышки, не забрасывайте диету. Это не смертельно. Продолжайте не следующее утро худеть по полной программе, подсчитывать очки. Возможно, организм даже не успеет отреагировать на единичное напущение. А если и взлетит вес на килограмм — уйдёт опять, если продолжите диету. В первое время действительно некоторым сладкоежкам тяжело отвыкать от сахарной зависимости, вернее, наркомании. В которой по большому-то счёту мы не виноваты. Я сам был сладкоежкой. Поэтому и сорвался на пепси. (Зато теперь уже давно не тянет на сладкое.) Будет тяжело на первых порах, повторяю, съешьте утром что-нибудь из сухофруктов. Или ложечку-две мёда. Нарушьте слегка, чтоб не травмировать организм. Только не чистый сахар.
Тогда же в июне 2004 года, удостоверившись наглядно в эффективности дурацкой диеты, противоречащей здравому смыслу, я понял, что летом на неё садиться нежелательно. Тем более всей страной (задумки про акцию уже обсуждались с руководством газеты, и было дано добро на её подготовку). Слишком много, соблазнов — ягоды, фрукты свежие. Пепси в жару, другие напитки. Решил отложить до поздней осени.
Проконсультировался с главным кардиохирургом России академиком Лео Бокерия, который ежедневно делает операции на сердце. Он больше четверти века придерживается принципов низкоуглеводного питания. Со здоровьем у него всё в порядке, как и полагается человеку, возглавляющему Лигу «Здоровье нации». Откровенно переговорил с пресс-секретарём Юрия Лужкова Сергеем Цоем. Поинтересовался, как здоровьице мэра, сбросившего 15 кг. Тоже, в порядке. Значит можно было проводить журналистский эксперимент.
В ноябре я заявил, что сажусь впервые. (Да простят мне читатели этот маленький обман. Не мог я, повторяю, рисковать здоровьем других, не проверив заранее на себе и не посоветовавшись с «сидельцами» со стажем.)
Источник
«Шутить про рак — нормально». Правила жизни людей с серьезными заболеваниями
От 15 до 25% онкобольных живут с депрессией. У больных муковисцидозом депрессивное состояние проявляется в 2–3 раза сильнее, чем у здоровых людей. Очевидно, что внезапная инвалидность тоже не прибавляет оптимизма и мотивации. У всех четырех героев этого материала — серьезные нарушения здоровья, но они охотно поговорили с «Ножом» о смерти, счастье и черном юморе. Оказалось, что шутить про рак или потерянную конечность — вполне нормально, а вызванная тяжелой травмой или болезнью депрессия — отнюдь не приговор.
Настя: муковисцидоз
Муковисцидоз — генетическое заболевание, которое затрагивает большинство органов, поражая в первую очередь дыхательную и пищеварительную системы. Средняя продолжительность жизни больных — 37 лет, если верить европейским фондам и некоторым московским исследователям.
Мое утро никогда не начинается с кофе. Оно обычно начинается с горсти таблеток, потом ингаляции, сейчас еще привезли новую аппаратуру для откашливания.
Я просыпаюсь с мыслью, что нужно что-то сделать, чтобы начать нормально дышать. У меня всегда были проблемы с дыханием, но, когда их становится чуть больше, ты думаешь: дышу и ладно, спасибо и на этом. У нас есть ребята, которые просыпаются с мыслью: новый день, спасибо, еще день.
Я всю ночь получаю питание через гастростому (специальная трубка, которая устанавливается в отверстие в животе и ведет в желудок. — Прим. ред.). У кого-то вшитые рога, а у меня тоннель в животе, аквариум — вроде как своя фишка.
На девятый день жизни мне сделали операцию. Я с детства знала, что у меня есть какие-то проблемы со здоровьем, потому что и в больницу каталась часто, и шрам был во всё пузо. В детстве очень раздражали ингаляции. Были такие с накопительным эффектом, и ребенком я не особо понимала, зачем они нужны, если в них нет толку. Они занимали десять минут моей жизни. Эти десять минут я могла бы потратить на какую-то фигню, ведь детская фигня важнее всех ваших ингаляций!
Я не знаю, как это у здоровых людей. Когда мой брат, например, ускоряется в ходьбе, я прошу притормозить. Лестница — это всегда сложно. Зачем рисковать?!
Я не боюсь смерти, я больше над ней угораю. Смерть — это период. Ты родился, ты живешь, конец.
Мы все здесь временно, никто не вечен. Есть этот период, будет другой… В детстве у меня была клиническая смерть от обезвоживания. В тот момент у меня были галлюцинации, что вокруг меня повсюду насекомые — я ненавижу насекомых! Врачи не зафиксировали этот момент, потому что это был их косяк. Мне кажется, свет в конце тоннеля, про который говорят в контексте клинической смерти, — просто освещение в палате… Это последнее, что может зафиксировать глаз перед отключкой.
У меня никогда не было ветрянки, но, когда заболел брат, я на каждый прыщ реагировала: «Это всё, мне точно конец. Мне всего 18, а жизнь уже заканчивается!» (Многие болезни и инфекции, относительно безопасные для здорового человека, могут оказаться смертельными для больного муковисцидозом. — Прим. ред.)
Мне кажется, у меня так много своих инфекций, что новые уже просто не приживаются.
Мне было 17, когда умерла мама. А до этого в десятом и одиннадцатом классе я лежала с ней в онкологии. У нее был очень тяжелый случай: редкая кровь и сильные метастазы. Я была сиделкой, потому что медбратьям, медсестрам на это плевать: им за уход не платят. Так закончилась моя школа, и я поняла, что моего здоровья нет, потому что все эти полтора года я ухаживала за кем-то, но не за собой. У меня тогда еще не было гастростомы, и я весила 35 килограммов — один скелет. Получается, год заканчивается, у всех выпускной, а Настя ложится в больницу на всё лето.
После выписки я вернулась к пьющему и неработающему отцу и 14-летнему брату, и сразу же пришлось работать — обеспечивать их и себя. Пока мне не исполнилось 18, отец забирал мою пенсию, чтобы пропить. Однажды я попыталась сохранить ее. За это он пробовал выгнать меня из дома: «Раз уж у тебя есть свои деньги, ты не должна жить здесь». После этого мы очень долго прятали еду, да и вообще ели по секрету от отца. С деньгами нам помогали фонды, ведь в 17 лет без опыта работы очень сложно куда-то устроиться. Поступление в университет я не рассматривала — есть все-таки хотелось больше.
Я ненавидела возвращаться домой, потому что отец всегда становился агрессивным, когда пил.
Моя семья — это мой брат и мои друзья. Я не могу назвать своих родственников семьей, ведь когда мне нужна была максимальная поддержка, ее не было. Поддерживал меня только брат. Отец же, когда было сложно всем, сдался. Он и сейчас не считает, что был неправ: всё еще пьет и лечиться не хочет. Некоторые родственники мне говорят: «Но он же твой отец», на что я отвечаю: «По паспорту». Мы с братом всегда считали, что он любил маму, ну а мама любила нас. Когда ее не стало, мы превратились в обузу.
Я день рождения так не отмечала, как день, когда мы съехали от отца. Да, возможно, мы сейчас тратим деньги на съем жилья, но мы просто купили себе спокойствие и ежемесячно его продлеваем. Никто не орет на тебя дома и не задает вопросов вроде: «А что ты вообще сделала в жизни… в свои 17?!»
Не люблю советчиков. Бывает, приходишь за помощью к родственникам, а они говорят тебе: «Ты же привыкла болеть» — это не помогает. Не помогает, когда говорят: «Просто попей чай с медом». Врач назначает антибиотики, а тебе, оказывается, всего-то чаек был нужен.
У каждого человека свой мир со своими проблемами, и, если у тебя муковисцидоз, это не значит, что у здорового человека проблем меньше. Мои друзья боятся рассказывать о своих переживаниях. Я никогда не скажу что-то вроде: «Вот для меня это совсем не проблема. Знаешь, какие проблемы у меня?» — но они всё равно не любят жаловаться мне. Я помогу советами, если попросят, но не буду раздавать их направо и налево, мол, у меня огромный жизненный опыт, я жизнь прожила.
Больше всего на свете я боюсь потерять близких. Я боюсь смерти брата или кого-то из друзей, но уж точно не своей. Потому что я должна уйти первой.
Когда врач говорит: «Настя, у тебя показатели падают», я думаю: «Ну что ж». Когда болеют мой брат или подруга, меня начинает трясти.
Сейчас в Америке появилось лекарство, которое отчасти может помочь при муковисцидозе, но там серьезные побочные эффекты и огромный ценник. Говорят, когда этот препарат завезут в Россию, он будет стоить 20 миллионов рублей в год на одного человека. У некоторых появилась надежда, что с ним муковисцидоз сойдет на нет, но стоит ли надеяться только на это лекарство, которое, возможно, никогда до нас и не дойдет? Давайте будем реалистами: вам в больнице АЦЦ, который стоит сто рублей за пачку, могут не выдать…
Александр: перелом шейных позвонков, ушиб спинного мозга
Утром мне необходимо около получаса, чтобы подняться с постели и одеться. Потом завтрак, а за ним часы тренировок, чтобы мышцы не ослабли. Обычно на это уходит пять-шесть часов в день. У меня дома свой тренажерный зал для реабилитации, ведь я хочу скорее поправиться, чтобы самостоятельно воспитывать своих детей.
Моя другая жизнь началась в мае 2017 года. Я тогда провожал друга в армию, мы отдыхали в усадьбе на берегу озера. От этого прекрасного берега к воде спускался деревянный мост. Я нырнул с него головой вперед, ударился обо что-то твердое и сломал шею. Ноги почти сразу стали ватными. Очень скоро вода начала поступать в легкие, но из каких-то последних сил я все-таки оттолкнулся от дна, и меня заметил друг. Первую острую боль я почувствовал в машине скорой помощи. В какой-то момент она подпрыгнула на чем-то, и, когда колеса ударились о землю, у меня начали отказывать не только ноги, но и руки и полтела. Меня неправильно транспортировали, не зафиксировали, тем самым усугубив состояние.
Моя травма разделила жизнь на до и после. У меня почти не осталось друзей из жизни «до». Зато появились друзья из жизни «после», чему я очень рад. Трагедия показала, кто есть кто.
Я везде могу проехать сам. В бытовых вопросах дискомфорта никакого нет. Бордюры у нас в городе, в принципе, достаточно удобные по сравнению с тем, как в других городах.
Я такой же человек, как и все, только ходить не могу, у меня вместо ног колеса.
Я и раньше задумывался о здоровье, но никогда не думал, что человек такое слабое существо. Угробить здоровье, оказывается, очень просто, и так же просто вся жизнь может внезапно пойти наперекосяк. Мы ходим и не задумываемся о важности этого процесса, а бывает, человек и на ровном месте ломает позвоночник, а потом проводит всю жизнь в коляске.
Семья — это самое главное, правда, семьи у меня больше нет. Жена ушла, дети бывают у меня сейчас очень редко — часто болеют. Да и вообще много на это есть причин.
Счастье — это когда никто не уходит, когда тебя любят и уважают, когда помнят всю доброту, которую ты раньше дарил.
Я хочу научиться заново ходить, а еще хочу научиться понимать людей. С последним вообще провал: иногда мне кажется, что я с другой планеты. Нет ничего плохого в том, чтобы быть как все, ведь это значит ходить, быть полноценным парнем, нравиться девушкам. Как все — это когда ты едешь, а люди не оборачиваются на тебя как на первую достопримечательность города.
К жизни нужно относиться осторожно. И по возможности стараться оберегать себя, здоровье и родителей.
Юмор однозначно спасает в реабилитации: помогает избежать депрессий и тому подобного.
Анна: победила онкологию
Когда я вошла в ремиссию, каждое утро начиналось с мысли: «Как мне жить дальше?» У меня был сильный страх, что болезнь может вернуться. Я просыпалась и сразу начинала ощупывать лимфоузлы, каждое утро боялась, что что-то найду. В этом состоянии страшно делать абсолютно всё, о любом действии думаешь: можно мне это или нет?
Я люблю шутки о том, что не нужно делать эпиляцию, когда у тебя рак, ведь тело и так идеально гладкое; или о том, что не нужно делать укладку — надела шапку и пошла. Шутить про рак нормально. Юмор помогает проще всё перенести, прожить этот момент.
Считается, что болезнь меняет отношение к жизни, а я думаю, что, если ты не любил жизнь до нее, едва ли ты полюбишь ее после. Мне кажется, онкология не может ничему научить. Кто-то считает, что болезнь помогает начать радоваться каждому моменту, каждому дню. Это очень наигранно. Болезнь не изменила мое отношение к жизни, а вот смерти я сейчас действительно боюсь, осознав, что жизнь конечна.
Рецидив — мой самый большой страх, поскольку все фобии человека сводятся к страху смерти. Я до сих пор не смогла его побороть, особенно когда приближается контрольное обследование — компьютерная томография, которую я прохожу каждые полгода. Само слово «рецидив» вызывает неприятные ощущения, напоминая обо всех тяжелых моментах во время лечения.
Не нужно воспринимать болезнь как центр твоей жизни, надо относиться к ней проще и держать ее на расстоянии. К жизни вообще стоит относиться легче: та же онкология не катастрофа. Есть куда более серьезные заболевания, которые в принципе не лечатся.
Многим не понять, как это — радоваться тому, что ты здоров. Люди принимают
здоровье как должное, будто оно есть у каждого.
Когда я услышала, что я в ремиссии, появились слезы на глазах и мысли: «Супер, супер, это всё наконец закончилось!» Но, проснувшись следующим утром, я не понимала, как дальше жить: как войти в эту жизнь, как снова начать учиться, как теперь заниматься спортом. После заболевания накатывает депрессия, из которой тяжело выйти.
Ханна: ампутация ноги после аварии
В июне 2018 года я попала в аварию по дороге домой. В какой-то момент одна из шин взорвалась, и я резко свернула к обочине. В этот момент по автостраде ехал мотоциклист. Он врезался в меня, как раз когда я наклонилась достать телефон и позвать кого-нибудь на помощь.
4:30 — время, на которое я до аварии ежедневно заводила будильник, когда работала менеджером. С работы меня, кстати, уволили, после того как я провела два месяца в больнице. Сейчас мое утро — это протез, зал, завтрак и работа над собственными проектами.
Долгое время после аварии я не могла заставить себя выбраться из кровати. Всё казалось безнадежным, жизнь не имела смысла. Тогда я придумала начинать каждое утро с мысли о том, за что я благодарна. С тех пор моя первая мысль: «Сегодня я благодарна за…» Это здорово помогло мне подняться с самого дна.
Я постоянно шучу о своей потерянной ноге. Это помогает как-то свыкнуться с реальностью, в которой теперь приходится жить, и расслабляет людей вокруг меня. Почему-то многие начинают нервничать, когда я приближаюсь: не понимают, как вести себя, как говорить. Тогда я начинаю играть в пирата. Они смеются, кажется, вспоминают, что я обычный человек (ну, минус одна конечность). Мои любимые шутки, конечно, это те, в которых я пират или робот, прыгающий на одной ноге. О, любой самоуничижительный юмор — мой любимый.
Мои друзья не позволяют мне страдать. Это лучшие люди, которых вы только можете представить. Я всегда обожала музыкальные фестивали, но сейчас их посещать не так-то просто. Спойлер: я не могу подолгу стоять или ходить. Но мне здорово повезло с друзьями. Они катают меня по фестивалям в инвалидной коляске, если я не могу больше идти. Они даже поднимают ее, чтобы я получше могла всё рассмотреть. Друзья, как настоящие защитники [в футболе. — Прим. ред.], блокируют других людей, чтобы те в меня не врезались, а еще они таскают еду и напитки. Знаете, они даже помогают мне попасть в туалет и прогоняют неинвалидов из моей очереди.
Я сожалею, что недостаточно помогала другим людям до аварии, когда это было проще.
Авария сделала меня более благодарной, появилось какое-то новое чувство признательности всем и вся. На самом деле это и есть самое позитивное изменение в моем восприятии мира.
Нужно принять, что смерть неизбежна, тогда не останется причин ее бояться.
Источник