Мысли М. М. Пришвина
4 февраля 1873 года родился русский писатель Михаил Михайлович Пришвин.
В своем творчестве он исследовал такие важные вопросы, как смысл жизни, взаимоотношения между людьми и связь человека с природой.
Приверженность к тематике о природе позволила ему сохранить своё индивидуальное творческое лицо, без преклонений перед задачами партийной литературы. Такое в советские времена было исключением из правила.
Моя детская память сохранила имена Семёна Бабаевского с его романом «Кавалер Золотой Звезды» или Галины Николаевой (Волянской) с её «Битва в пути». Вот такие «писатели» получали государственные премии. Но что осталось от них в памяти народа?
А творчество и мысли Михаила Михайловича живут и сегодня. И остаются востребованными наряду с творчеством классиков мировой литературы.
* * *
Я решил сделать выборку из разных источников Интернета с высказываниями и афоризмами Михаила Михайловича.
Самыми известными его произведениями считаются «Кладовая солнца», «Лесная капель», «За волшебным колобком» «Женьшень» и «Осударева дорога».
Кроме этого у Михаила Михайловича есть Дневниковые записи последних лет, которые он вёл с 1951 года до самой смерти.
Умер М. М. Пришвин 16 января 1954 года.
Часть 1
1. Сначала – три цитаты из произведений Михаила Михайловича, которые я выписал ещё во времёна своей молодости:
*) Да, конечно, корень жизни нашей находится в земле, и любовь наша с этой стороны, как у животных, но нельзя же из-за этого зарывать стебель и цвет свой в землю, а таинственный корень обнажать и лишать начало человеческой жизни покрова. К сожалению всё это становится ясным, когда опасность проходит, а новые дети меньше всего верят опыту старших и в этом отношении больше всего хотят быть беспризорными». («Женьшень»)
*) Унизительных положений нет, если сам не унизишься. («Женьшень»)
*) Что значит — талант? Однажды весной я подумал об этом, и вот вижу, на высокой ёлке, на самом верхнем её пальчике, сидит маленький птичик. Я догадался, что птичик этот поёт, потому что клювик его маленький то откроется, то закроется. Но такой он маленький, птичик, что песенка его до земли не доходит и остаётся вся там, наверху. Птичик этот крохотный пел, чтобы славить зарю, но не для того пел, чтобы песенка славила птичку. Так я тогда в этом птичике и нашёл себе ответ на вопрос что такое талант. Это, по-моему, есть способность делать больше, чем нужно только себе, это способность славить зарю, но не самому славиться. («Зеленый шум»)
2. Теперь – самые интересные, на мой взгляд, мысли Михаила Михайловича, которые можно найти в Интернете. (Даются они в алфавитном порядке).
Часть 2 (цитаты с буквы «б» до «н»)
Ближе всех к природе рождающая женщина: она одной стороной даже сама природа, а с другой — сам человек
Бойся думать без участия сердца.
Брак есть средство спасения себя от страсти в любви.
Величайшее счастье не считать себя особенным, а быть как все люди.
Всем научились пользоваться люди, только не научились пользоваться свободой. Может быть, бороться с нуждой и крайней необходимостью гораздо легче, чем со свободой. В нужде люди закаляются и живут мечтой о свободе. Но вот приходит свобода, и люди не знают, что с ней делать.
Высшая нравственность — это жертва своей личностью в пользу коллектива. Высшая безнравственность — это когда коллектив жертвует личностью в пользу себя самого.
Гигиена любви состоит в том, чтобы не смотреть на друга никогда со стороны и никогда не судить о нем вместе с кем-нибудь.
Да, конечно, счастье необходимо, но какое? Есть счастье — случай, — это бог с ним. Хотелось бы, чтобы счастье пришло, как заслуга.
Для иных природа — это дрова, уголь, руда, или дача, или просто пейзаж Для меня природа — это среда, из которой, как цветы, выросли все наши человеческие таланты.
Добро само по себе не кажется на вид и убеждает нас, только если осветит его красота. Вот почему дело художника — это, минуя соблазн красивого зла, сделать красоту солнцем добра.
Долгая жизнь при здоровом сознании позволяет на себя самого поглядеть со стороны и подивиться переменам в себе самом.
Если можно добиться от себя слова своего собственного, самим собой рожденного, то разве можно тратить время и гоняться за чужими словами.
Есть прекрасные деревья, которые до самых морозов сохраняют листву и после морозов до снежных метелей стоят зеленые. Они чудесны. Так и люди есть, перенесли все на свете, а сами становятся до самой смерти все лучше.
«Естественная» любовь родителей к детям неминуемо должна вернуться от детей к родителям как горе, если только в любви к детям не содержится высокого руководящего идеала.
Есть момент обязательный в творчестве, когда художник судит весь мир по себе.
Есть чувства, восполняющие и затемняющие разум, и есть разум, охлаждающий движение чувств.
Жизнь — это борьба за бессмертие…
Жизнь состоит из двух сил, называемых в общем любовью; одна сила — это любовь рождающая (родовая сила), другая — любовь образующая (сила личности). На одной стороне — роды, на другой — смерть: роды в смерть и смерть в бессмертие.
Здоровье человека не в сердце, не в почках, не в корнях, не в листве или спине. Истинная любовь есть нравственное творчество.
Конечно, слов нет, хорошо человеку, если у него все это тоже здорово, как у быков. Но самая суть чисто человеческого здоровья — это когда его неудержимо тянет сказать что-то хорошее другому человеку, как будто это даже закон: раз мне — то должно быть и всем хорошо!
Как может возникнуть идея бессмертия, если все люди смертны? Бессмертие не идея, а самочувствие жизни.
Как материя и энергия сводятся в конце концов к единому источнику — жизни, так и все виды талантов сводятся к единому источнику творческого внимания.
Красота на добро и не смотрит, но люди от нее становятся добрее.
Лес раскрывается только для тех, кто умеет чувствовать к его существам родственное внимание. («Зеленый шум»)
Лучшее, что я храню в себе, это живое чувство к хорошим людям.
Любить врага — это значит бороться с его злой одержимостью, бороться за плененного злом человека.
Любить — это значит бороться за любимого человека.
..Любовь на земле есть единственная достойная удивления сила.
Лицемерие — мерить поступки не перед своей совестью, а перед лицом других.
Многие любуются природой, но немногие ее принимают к сердцу, и даже тем, кто к сердцу принимает, не часто удается так сойтись с природой, чтобы почувствовать в ней свою собственную душу.
Может быть, не только культура, но и сознание человеческое коренится в переходе пассивного страдания в активное.
Может ли быть красота в правде? Едва ли, но если правда найдет себе жизнь в красоте, то от этого является в мир великое искусство.
Мудрец под конец жизни понимает, что смерть страшна только со стороны, для близких людей, но для себя смерти нет, и сам человек в себе как родится бессмертным, так и уходит от нас…
Мудрость жизни состоит в том, чтобы, сохранив во всей силе свое детское «жить хочется», приучить себя к мысли о необходимости расставания со всем, чем обладаешь, и даже с собственной жизнью. Все, что страстно хочется, — то вечно, а все, что собственное, то смертно.
Мудрый — это кто яснее других чувствует обязанность свою в отношении настоящего времени, кто наиболее современный человек.
Мы часто видим, что мужчина кое-какой, а женщина превосходная. Это значит, мы не знаем скрытого достоинства этого мужчины, оцененного женщиной: это любовь избирательная, и, вероятно, это-то и есть настоящая любовь.
Мысли тоже рождаются, как живые дети, и их тоже долго вынашивают, прежде чем выпустить в свет.
…Надо мечтать как можно больше, как можно сильнее мечтать, чтобы будущее обратить в настоящее.
Настоящая мудрость приходит к человеку, когда, завидев прекрасное, он не бросается к нему, а собирает друзей и показывает. Тогда прекрасное само приходит к нему, как к хозяину своему и другу, и свободно садится со всеми за стол.
Не о том я говорю, чтобы мы, взрослые, сложные люди, возвращались к детству, а к тому, чтобы в себе самих хранили каждый своего младенца, не забывали о нём никогда и строили жизнь свою, как дерево: эта младенческая первая мутовка у дерева всегда наверху, на свету, а ствол — это его сила, это мы, взрослые. («Зеленый шум»)
Не ищи от людей помощи в том, что сам себе можешь сделать, и не жалуйся на другого, если в себе самом сомневаешься: не сам ли я виноват, не я ли сам что-нибудь упустил?
Нельзя поставить себе целью счастье: невозможно на земле личное счастье как цель. Счастье дается совсем даром тому, кто ставит какую-нибудь цель и достигает ее после большого труда.
Нравственность есть отношение силы разума к силе чувства. Чем сильнее чувство и чем ближе к нему разум, тем больше человек в его человеческом деле.
…Неверие в человеке — есть несчастье, есть болезнь роковая.
Часть 3 (с буквы «о» до «я»)
Одни люди, назовем их деловые, получают мотивы своих действий непосредственно от жизни, другие, мечтатели, в поступках своих руководствуются мотивами, качественно преломленными в их душе.
Открыть новую страну и сделать ее своею или найти девушку и сделать ее женой — вот душа юноши: нетронутая девушка и неоткрытая страна.
Охранять природу — значит охранять Родину.
Первое условие для сближения — искренность.
Плохие люди — это кто хуже нас, хорошие — это как мы сами, а кто лучше нас — мы не видим, и это очень трудно увидеть: для этого надо преклониться перед высшим, но поди-ка, преклонись!
По-видимому, все чудеса врачей сводятся к их силе внимания к больному. Этой силой поэты одухотворяют природу, а врачи больных поднимают с постели.
…Потому мы и радуемся, попадая в природу, что тут мы приходим в себя.
Правда — это общая совесть людей.
Правда — это победа совести в человеке.
Правды надо держаться, — истину надо искать.
Препятствия делают жизнь. («Лесная капель»)
Приспособляясь, люди хотят сохранить себя и в то же время теряют себя.
Рабом называется тот, кто, не любя своего дела, работает только ради средств существования. Свободным — кто действует за свой страх и совесть.
Радость и счастье — это дети любви, но сама любовь, как сила, — это терпение и жалость.
Разговор выявляет свое первенство, а внимание рождает друзей. Вот почему разговор серебро, а молчание золото.
Рыбе — вода, птице — воздух, зверю — лес, степь, горы. А человеку нужна родина. И охранять природу — значит охранять родину. («Моя родина»)
Самое трудное в деле искусства слова — это сделаться судьей самого себя.
С годами устаешь от веры в человеческие достижения, и так мало-помалу все мы делаемся до известной степени пессимистами, но это разочарование нисколько не мешает жить, любить, делать умное, доброе, красивое и полезное дело, напротив, вот тут только и начинает человек мало-мальски походить на человека, когда он разочаруется в человечестве.
Скорее всего, есть два рода людей: для гениальных бессмертие в мгновении, а для обыкновенных — в долготе жизни.
Стремись споры мыслей разрешить в своем сердце.
Стремление к простоте жизни является у сложнейших душ, а все простое стремится к сложности.
Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя.
Труднее всех художников, конечно, художнику слова потому, что трудность выражения чувства мысли здесь легко подменяется и умерщвляется логикой.
Трудовой процесс, если он свободен, кончается творчеством.
Уметь переносить свою старость — это великое геройство.
У победителя счастье. И только счастливый может великодушно любить. Неудачник хватается за любовь, как утопающий за соломинку, и его любовь — это любовь для себя.
Художник должен чувствовать вечность и в то же время быть современным.
Человек должен быть непременно твердым, а то злые люди любят мягких и добрых и делают их своими костылями. Так и надо помнить: настоящее зло хромое и ходит всегда на костылях добродетели.
Чем успокаивает шум моря, когда стоишь на берегу? Мерный звук прибоя говорит о больших сроках жизни планеты Земли, прибой — это как часы самой планеты, и когда эти большие сроки встречаются с минутами твоей быстренькой жизни среди выброшенных на берег ракушек, звезд и ежей, то начинается большое раздумье о всей жизни, и твоя маленькая личная скорбь замирает, и чувствуешь ее глухо и где-то далеко. («Женьшень»)
Чувство любви содержит в себе возможность рождения и роста нового человека, и если у любящих и не родится физическое дитя, все равно мы измеряем любовь по делам их, направленным к счастью нового человека.
Я мыслю, как мне только захочется, уверенный в том, что природа поправит меня и покажет, как надо мыслить…
P.S. Сначала хотел этот сгусток мыслей – разделить на две отдельные части: мол, обыденное перелистывание мудрых мыслей – принижает их. Да и нельзя разговаривать с мудрецом в торопливой суете.
Но потом решил: пусть каждый сам решает, когда надо остановиться и передохнуть.
Источник
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Дорога к другу (дневники)
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Михаил Михайлович Пришвин
Да, многих из вас, друзья, тогда и на свете не было, когда я писателем делался, но мои тетрадки есть мое оправдание, суд моей совести над делом жизни: они ответят, хорошим ли мастером ты был, делал ли больше в своем мастерстве, чем это нужно только себе, — все равно, — писатель ты или сапожник Цыганок из Марьиной рощи.
От холода все остановилось, и в особенности это заметно на липах: листья кучками вышли из почек и не расходятся. Но мне так хорошо теперь идти по лесной тропе! Мне кажется, все существа в природе остановились и обратили на меня внимание, и все, советуясь друг с другом, по-своему говорят:
— Подождем старика, пусть он нас догоняет!
Вот почему я всегда так хорошо себя чувствую в майские холода, весна в ожидании меня задерживается, позволяя мне поближе к ней подойти. ЕСТЬ У МЕНЯ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ СВОЯ СОБСТВЕННАЯ МЫСЛЬ, И Я ЗНАЮ, НЕ БЕЗ ПОЛЬЗЫ ДЛЯ СЕБЯ ОНИ МЕНЯ ПОДЖИДАЮТ.
Мне хочется им сказать, что здоровье человека не в сердце, не в почках, не в корнях, не в листве или в спине. Конечно, слов нет, хорошо человеку, если у него все это тоже здорово, как у быков. Но самая суть чисто человеческого здоровья — это когда его неудержимо тянет сказать что-то хорошее другому человеку, как будто это даже закон: раз мне — то должно и всем хорошо!
Если поблизости нет человека, чтобы вместе порадоваться, то один пишет другому письмо или поет ему песенку. Так здоровый человек встречает весну, хотя пусть он на костылях или ему много лет и за молодым бежать он не может.
Это нужно понять молодым, что, при утрате чего-нибудь внешнего в человеческом здоровье, образуется внутри его какая-то замена, и часто замена эта ведет его к такому лучшему, что о старом он не горюет и молодым не завидует.
Так и в лесу в майские холода мне кажется, что молодежь мысль мою о человеческом здоровье понимает и все останавливается и поджидает меня, чтобы я об этом сказал.
Так скажу о себе (уже пятьдесят лет пишу!), что прямого успеха не имею и меньше славен даже, чем средний писатель. Но семена мои всхожие, и цветочки из них вырастают с золотым солнышком в голубых лепестках, те самые, что люди называют незабудками. Итак, если представить себе, что человек, распадаясь после конца, становится основанием видов животных, растений и цветов, то окажется, что от Пришвина остались незабудки.
Чудесно наше искусство слова, и нет ничего, по-моему, прекраснее, как работать в лесу, где-нибудь сидя на пне. Теперь у меня в лесу уже многие пни насижены, и собака моя Жулька, добежав впереди меня до знакомого пня, останавливается и ждет, и я ее понимаю. «Дальше пойдем, — спрашивает она меня, — или тут будем писать?»
— Будем писать! — сказал я в этот раз.
Обращение к другу
Где ты, мой друг, за долами и за синими морями? Или ты был у меня, и это я тебя зову из прошлого, или надеюсь увидеть тебя в будущем? Как бы мне хотелось все свое тебе рассказать, во всем с тобой посоветоваться.
Сегодня такое солнце, что я вспомнил всю радость свою, как вышла она мне на один только день в Люксембургском парке. Не было тогда еще в поэзии строк, отвечающих моей радости, но за годы моего отчаяния стих родился: «Мир есть луч от лика друга, все иное тень его».
Сколько за день было на небе тяжелых синих облаков и темных дождевых, сколько раз принимался дождь и опять сияло солнце? Но вот солнце чистое село. Все улеглось, все прошло: и дождь, и солнце, и слезы, и радость бабьего лета.
Мне осталась одна радость, моя тропинка в гору, и там далеко наверху у калитки своим светом горящий куст, свидетельствующий о моем друге.
Поднимаясь золотой тропой к себе в свой дом, я подумал о признанных всеми словах: «Я мыслю — значит, я существую».
— И пусть их, любители, мыслят и существуют, — сказал я. — Много больше я себе друзей наживу, если скажу: «У меня есть друг, я люблю — значит, я существую».
Может быть, ни одна еще синичка осенью при наступлении холодов не постучала носиком в мое окошко безответно: я или пущу ее погреться, или посыплю ей в форточку семечек.
Друг мой! Я один, но я не могу быть один. Как будто не падающие листья шелестят над головой моей, а бежит река живой воды, и необходимо мне дать ее вам. Я хочу сказать, что весь смысл, и радость, и долг мой, и все только в том, чтобы я нашел вас и дал вам пить. Я не могу радоваться один, я ищу вас, я зову вас, я тороплюсь, я боюсь: река жизни вечной сейчас уйдет к себе в море, и мы останемся опять одни, навсегда разлученные…
Дневник писателя я понимаю как источник, вытекающий из самой души человека.
Человек, который замечает свои поступки и про себя их обсуждает, — это не всякий человек. А человек, который живет и все за собой записывает, — это редкость, это писатель. Так жить, чтобы оставаться нормальным и быть с виду как все и в то же время все за собой замечать и записывать, — до крайности трудно, гораздо труднее, чем высоко над землей ходить по канату…
Говорили о дневниках Толстого и нашли в них общее с моими в том смысле, что эти дневники пишутся с целью самопознания и что процесс писания таких дневников есть разговор с самим собой.
Сила и слава таких дневников в том, что они пишутся по необходимости роста сознания и только для этого…
Мыслить — значит, как синичка, бегать по стволу дерева и вверх и вниз головой и прыгать туда и сюда с веточки на веточку.
Источник