Постановление ЕСПЧ от 28.08.2018
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ДЕЛО «ХОДЮКЕВИЧ (KHODYUKEVICH)
ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ»
(Жалоба N 74282/11)
(Страсбург, 28 августа 2018 года)
Перевод с французского языка Е.В. Приходько.
Настоящее Постановление вступило в силу 28 ноября 2018 г. в соответствии с положениями пункта 2 статьи 44 Конвенции (примеч. редактора).
По делу «Ходюкевич против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека (Третья Секция), заседая Палатой в составе:
Хелены Ядерблом, Председателя Палаты Суда,
Пере Пастора Вилановы,
Георгия А. Сергидеса, судей,
а также при участии Стивена Филлипса, Секретаря Секции Суда,
рассмотрев дело в закрытом заседании 2 мая 2017 г. и 10 июля 2018 г.,
вынес в последнюю указанную дату следующее Постановление:
1. Дело было инициировано жалобой N 74282/11, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее — Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) гражданкой Российской Федерации Галиной Николаевной Ходюкевич (далее — заявительница) 15 ноября 2011 г.
2. Интересы заявительницы представлял адвокат Гладких, практикующий в г. Оренбурге. Власти Российской Федерации первоначально были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде Г.О. Матюшкиным, а затем его преемником в этой должности М.Л. Гальпериным.
3. Заявительница утверждала, что ее сын был незаконно заключен под стражу и содержался в отделе внутренних дел, где он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, повлекшему его смерть. Заявительница также жаловалась на отсутствие эффективного расследования этого обстоятельства.
4. 25 августа 2014 г. жалоба была коммуницирована властям Российской Федерации.
I. Обстоятельства дела
5. Заявительница родилась в 1955 году и проживает в г. Оренбурге.
A. Задержание, предполагаемое жестокое обращение и смерть
6. 16 сентября 2008 г. между 1.00 и 2.00 сын заявительницы Алексей Альчин был задержан по месту жительства его друзей сотрудниками милиции, вызванными в связи со ссорой. В 02.10 он был доставлен в отдел внутренних дел Промышленного района г. Оренбурга (далее — отдел внутренних дел). Сотрудники милиции составили рапорт, подтверждающий, что Альчин давал показания в отделе внутренних дел, находясь в состоянии алкогольного опьянения, которое выражалось в отсутствии координации его движений и бессвязной речи. Сотрудники милиции отметили, что они не применяли к заявителю ни силу, ни специальные меры принуждения.
7. По утверждению заявительницы, в отделе внутренних дел Альчин, настаивая на том, чтобы его отпустили, поругался с сотрудниками милиции, которые ударили его по голове. После этого Альчин потерял сознание, а его тело вынесли на улицу и положили на тротуар в пяти метрах от отдела внутренних дел.
8. Власти Российской Федерации указали, что Альчин был освобожден в 02.40 после того, как в отношении него был составлен протокол об административном правонарушении (появление в общественных местах в состоянии опьянения, административное правонарушение, предусмотренное статьей 20.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, далее — КоАП РФ). Власти Российской Федерации утверждали, что, несмотря на среднюю степень алкогольного опьянения, Альчин был способен читать процессуальные документы и подписывать их. Власти Российской Федерации добавили, что сотрудники милиции, участвовавшие в задержании, не заметили каких-либо телесных повреждений на видимых частях тела Альчина.
9. В тот же день, в 07.20, Альчин был найден в бессознательном состоянии прохожими и доставлен в больницу (ММУЗ «МГКБ им. Пирогова» ), где он скончался от полученных травм 27 сентября 2008 г.
Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Муниципальное медицинское учреждение здравоохранения «Муниципальная городская клиническая больница им. Н.И. Пирогова» (примеч. редактора).
B. Уголовное дело, возбужденное по факту умышленного
причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего
смерть Алексея Альчина
10. 17 сентября 2008 г. следователь Ш. из того же отдела внутренних дел возбудила уголовное дело по факту умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (часть первая статьи 111 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее — УК РФ). Согласно заключению экспертизы от 25 сентября 2008 г., назначенной следователем, у Альчина имелось сотрясение правого полушария головного мозга с внутричерепной гематомой. Учитывая отсутствие подробного описания повреждений, судебно-медицинский эксперт отказался сделать вывод о происхождении этих травм.
11. В тот же день вдова Альчина была допрошена в отделе внутренних дел, где она призналась в причинении телесных повреждений своему мужу. При повторном допросе 20 октября 2008 г., на этот раз в присутствии своего адвоката, Альчина отказалась от своих показаний.
12. После смерти Альчина производство предварительного расследования 8 октября 2008 г. было поручено Главному управлению Следственного комитета по Оренбургской области, уполномоченному в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (далее — УПК РФ) производить предварительное следствие по уголовному делу об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего (часть четвертая статьи 111 УК РФ).
13. 16 октября 2008 г. было проведено вскрытие. Эксперт подтвердил, что смерть наступила из-за осложнений, возникших в результате черепно-мозговой травмы. Эксперт уточнил, что эта травма была получена в результате удара, нанесенного твердым предметом. По мнению эксперта, Альчин сразу же после инцидента мог передвигаться самостоятельно.
14. 20 октября 2008 г. следователь Т. обратился в отдел внутренних дел с требованием предоставить ему записи с камер видеонаблюдения, установленных вокруг здания, и, в частности, видеозапись, сделанную 16 сентября 2008 г. в период с 6.00 до 8.30. В неустановленную дату начальник отдела внутренних дел сообщил, что не может выполнить это требование, так как видеозаписи хранились только в течение семи дней.
15. 21 октября 2008 г. следователь допросил свидетеля С., который пояснил, что 16 сентября 2008 г. он находился в отделе внутренних дел и около 1.00 видел, как сотрудники милиции доставили туда человека и поместили его в камеру, несмотря на его протесты. Свидетель С. добавил, что через 20 минут он покинул отдел внутренних дел, но видел, как этот человек постоянно задавал сотрудникам милиции один и тот же вопрос: «Как [вы хотите], чтобы [я] добирался до [дома в этот час]?» Следователь показал фотографию Альчина свидетелю С., который узнал в нем человека, которого видел в отделе внутренних дел.
16. 3 декабря 2008 г. следователь признал Альчину непричастной к совершению преступления.
17. В постановлении от 17 декабря 2008 г. следователь указал, что 16 сентября 2008 г. в 2.15 Альчин был доставлен в отдел внутренних дел и был освобожден в 2.35 после того, как в отношении него был составлен протокол об административном правонарушении. Следователь приостановил предварительное следствие в соответствии с пунктом 1 части первой статьи 208 УПК РФ на основании того, что срок предварительного следствия по этому делу истек, а подозреваемое лицо не было установлено. Кроме того, следователь предписал отделу внутренних дел принять необходимые меры по установлению лица, совершившего преступление.
18. Заявительница подала жалобу на постановление следователя, которое было отменено. Позднее следователем были вынесены несколько постановлений аналогичного содержания от 23 сентября 2009 г., от 19 января, 9 марта, 21 апреля, 16 сентября и 5 ноября 2010 г., а также от 13 апреля 2011 г. Эти постановления были отменены соответственно 23 октября 2009 г., 19 февраля, 9 апреля, 21 мая, 5 октября 2010 г. и 13 апреля 2011 г. вышестоящими должностными лицами на основании того, что в них не были установлены обстоятельства смерти Альчина. Эти должностные лица предписали компетентному органу возобновить предварительное следствие с целью установления лица, причинившего тяжкий вред здоровью Альчина, повлекший его смерть.
19. 31 марта 2014 г. Альчина неожиданно явилась в Следственный комитет и призналась в избиении своего мужа. В тот же день ей было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью четвертой статьи 111 УК РФ.
Так в тексте. По-видимому, имеется в виду Следственное управление Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области (примеч. переводчика).
1. Постановление от 25 августа 2014 г., вынесенное
в отношении Альчиной
20. 25 августа 2014 г. следователь Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области вынес постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Альчиной.
21. До этого следователь получил показания двух членов семьи потерпевшего, свидетеля и свидетельницы П., заявивших, что после вечеринки, сопровождавшейся распитием большого количества спиртных напитков, между супругами Альчиными произошла ссора, в ходе которой Альчина ударила своего мужа скалкой. Однако следователь установил, что через месяц после первого допроса свидетели изменили свою версию событий и сообщили, что они не присутствовали при драке супругов. Кроме того, следователь отметил, что оба свидетеля подтвердили отсутствие видимых телесных повреждений у Альчина в момент, когда его забирали сотрудники милиции.
22. Следователь заслушал М., являвшегося соседом свидетелей П., который утверждал, что видел через глазок своей двери, как забравшие Альчина сотрудники милиции ходили туда-сюда. М. пояснил, что в ночь с 15 на 16 сентября 2008 г. видел самостоятельно идущего человека, который встал на колено, чтобы перевязать шнурки. М. добавил, что координация движений у этого человека не была точной, поэтому он решил, что этот человек был пьян.
23. Следователь также заслушал сотрудников милиции Е. и Т., задержавших Альчина. Эти сотрудники милиции пояснили, что свидетельница П., хозяйка квартиры, в которой находился Альчин, вызвала милицию из-за драки. Сотрудники милиции уточнили, что они задержали Альчина, который, несмотря на состояние алкогольного опьянения, был тем не менее способен идти и не имел видимых травм. Сотрудники милиции добавили, что Альчин спрашивал их о причинах своего задержания и объяснил им, что между ним и его женой произошла ссора и жена ударила его скалкой. Наконец, сотрудники милиции сообщили, что по прибытии в отдел внутренних дел они оставили Альчина в дежурной части, чтобы составить протокол.
24. Следователем, кроме того, были получены показания дежурного сотрудника милиции Ж., согласно которым Альчин был задержан милицейским патрулем после вызова, поступившего от свидетельницы П. Сотрудник милиции Ж. указал, что Альчин был допрошен в отделе внутренних дел в 2.15 и оставался там предположительно до 2.35, пока в отношении него составлялся протокол об административном правонарушении. Сотрудник милиции Ж. также указал, что составил этот протокол и представил его для подписи Альчину, который объяснил ему, что находился у семьи своей жены, и его жена ударила его скалкой. Сотрудник милиции Ж. уточнил, что у Альчина не было каких-либо видимых телесных повреждений, а сам он был спокоен. Сотрудник милиции Ж. также отметил, что какая-либо мера принуждения в отношении Альчина не применялась.
25. Следователь также допросил прохожих, обнаруживших Альчина лежащим без сознания, и фельдшера машины скорой помощи, оказавшего Альчину помощь. Следователь пришел к выводу, что Альчин был найден в 7.00 без документов, удостоверяющих личность, и в состоянии алкогольного опьянения. Прохожий Е. пояснил, что по дороге на работу он вместе с двумя другими лицами в гражданской одежде подошел к человеку. Прохожий Е. пояснил, что лежавший человек, на теле которого не было каких-либо видимых телесных повреждений или следов крови, казался мертвым. Прохожий Е. уточнил, что в этот момент подошел сотрудник милиции, который затем вошел в отдел внутренних дел, чтобы сообщить, что человеку стало плохо.
26. Фельдшер отметил, что у человека не было видимых телесных повреждений, за исключением царапины на правом виске. Фельдшер, кроме того, уточнил, что при транспортировке в больницу человек в сознание не приходил.
27. Следователь воспроизвел разделы заключений судебно-медицинской экспертизы от 25 сентября 2008 г. (см. выше § 10) и от 16 октября 2008 г. (см. выше § 13), чтобы обосновать свой вывод, в соответствии с которым после получения повреждений Альчин в первые часы мог самостоятельно выполнять движения, передвигаться, разговаривать и так далее, пока внутричерепное кровотечение не достигло критического уровня и он не потерял сознание.
В тексте постановления следователь указал 8 октября 2008 г.
28. Следователь воспроизвел также раздел одного из заключений экспертизы, в соответствии с которым на скалке не было обнаружено каких-либо следов крови.
29. Следователь принял к сведению показания свидетеля С. (см. выше § 15).
30. Следователь также учел показания следователя Ш., проводившей в 2008 году расследование по факту умышленного причинения Альчину тяжкого вреда здоровью (см. выше § 10). Следователь Ш. указала, что члены семьи Альчина, опрошенные сразу после инцидента, рассказали, что между Альчиным и его женой произошла драка, и жена ударила мужа по голове. Следователь Ш. уточнила, что Альчина призналась в том, что ударила своего мужа. Кроме того, следователь Ш. пояснила, что на следующий день после случившегося она побывала в квартире, где произошла драка, допросила там свидетелей и изъяла орудие преступления — скалку. Следователь Ш. добавила, что после смерти Альчина в больнице она направила материалы дела в соответствии с правилами о подследственности в Главное управление Следственного комитета по Оренбургской области для дальнейшего расследования.
31. Следователь, помимо этого, допросил Альчину. Она утверждала, что 16 сентября 2008 г. после употребления спиртных напитков между ней и ее мужем, пока они были одни, произошла ссора, в ходе которой они нанесли друг другу удары. Альчина сказала, что нанесла своему мужу не менее трех ударов скалкой по голове, но не видела ни повреждений, ни кровотечений от нанесенных ею Альчину ударов. Альчина пояснила также, что на следующий день после госпитализации ее мужа к ней по месту ее жительства пришли сотрудники милиции, и сначала она призналась, что умышленно причинила тяжкий вред здоровью своему мужу, но через несколько дней она отказалась от своих признательных показаний. Альчина добавила, что узнала о смерти мужа от свекрови. Наконец, Альчина объяснила, что в 2014 году, мучаясь угрызениями совести, она добровольно пришла в полицию, чтобы вновь дать признательные показания.
32. Следователь отметил, что согласно заключениям экспертизы от 2 апреля и 22 августа 2014 г. у Альчиной имелось не менее 11 телесных повреждений. В этих заключениях указывались два кровоподтека и царапины на левых плече и бедре, которые появились, по мнению эксперта, один — два дня назад на бедре и три — четыре дня назад на плече. Эти повреждения могли быть причинены твердым тупым предметом.
33. Наконец, следователь допросил заявительницу. Заявительница пояснила, что узнала о задержании и госпитализации своего сына от знакомого. Сомневаясь в версии о виновности Альчиной, заявительница выразила уверенность в том, что травмы, повлекшие за собой смерть ее сына, были нанесены ему сотрудниками милиции в отделе внутренних дел.
34. Основываясь на собранных доказательствах, следователь квалифицировал действия Альчиной как превышение пределов необходимой обороны, преступление, предусмотренное частью первой статьи 114 УК РФ. Отметив, что Альчина дала свое согласие, 25 августа 2014 г. следователь прекратил уголовное преследование в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.
2. Постановление от 25 августа 2014 г. в отношении
35. В тот же день следователь вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении сотрудников милиции по факту совершения ими преступлений, предусмотренных статьями 285 и 286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Следователь установил, что преступление было совершено Альчиной, что, по его мнению, подтверждалось ее признательными показаниями и заключениями экспертизы, показаниями свидетелей и иными собранными по делу доказательствами. Следователь отклонил версию заявительницы, согласно которой ее сын был убит сотрудниками милиции, сочтя, что эта версия основывалась исключительно на подозрениях заявительницы и не подтверждалась какими-либо доказательствами.
3. Постановления от 6 марта и 6 апреля 2015 г. в отношении
36. 6 марта 2015 г. следователь Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области вынес постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Альчиной по факту совершения ею преступления, предусмотренного частью четвертой статьи 111 УК РФ, на основании отсутствия состава преступления. Следователь установил, что Альчин скончался от травм, причиненных его женой. Учитывая, что потерпевший не использовал какой-либо предмет в качестве орудия преступления, а также то, что, если бы Альчина действительно подверглась нападению, она могла бы позвать на помощь лиц, присутствовавших в квартире, следователь пришел к выводу, что, нанеся своему мужу удары скалкой, Альчина действовала с превышением пределов необходимой обороны, то есть совершила преступление, предусмотренное частью первой статьи 114 УК РФ. В связи с этим следователь принял решение о продолжении расследования дела в рамках этой статьи.
37. 6 апреля 2015 г. следователь Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области вынес постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Альчиной по факту совершения ею преступления, предусмотренного частью первой статьи 114 УК РФ, в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. Для этого следователь воспроизвел доказательства, упомянутые в предыдущих постановлениях, и сослался помимо этого на два заключения судебно-медицинской экспертизы, касавшиеся телесных повреждений у супругов Альчиных. В этих заключениях эксперт описал, что касается Альчиной, два кровоподтека и царапины на левых плече и бедре, которые появились, по мнению эксперта, один-два дня назад на бедре и три — четыре дня назад на плече. Эти повреждения могли быть причинены твердым тупым предметом.
38. Следователь сослался на заключение от 16 октября 2008 г. , в котором судебно-медицинский эксперт отметил, что у Альчина имелась внутричерепная травма с царапинами, кровоподтеком и кровоизлияниями в лобной и в левой и правой височных долях, кровоизлияниями в ткани твердой мозговой оболочки и мягкой мозговой оболочки и в боковые желудочки головного мозга, а также с некрозами черепа на уровне правых лобной и височной долей.
В тексте постановления следователь указал 8 октября 2008 г.
39. Эксперт отметил, что эти телесные повреждения, квалифицированные им как тяжкие, были причинены незадолго до поступления Альчина в больницу, то есть 16 сентября 2008 г. Эксперт установил, что повреждения были причинены твердым тупым предметом (был нанесен по крайней мере один удар) или при падении потерпевшего с высоты своего роста. Эксперт, кроме того, отметил, что смерть Альчина наступила в результате интоксикации и полиорганной недостаточности, сопровождавшейся гнойной пневмонией, что являлось осложнением внутричерепной травмы. Эксперт пришел к заключению, что эти повреждения являлись причиной смерти Альчина.
40. Анализ этой информации позволил следователю прийти к выводу, что Альчин скончался от травм, причиненных его женой. Приняв во внимание признательные показания обвиняемой и ее согласие на прекращение преследования в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, следователь прекратил уголовное преследование в отношении Альчиной.
41. Окончательным постановлением от 4 февраля 2016 г. Оренбургский областной суд отклонил жалобу заявительницы на это решение следователя.
C. Гражданский иск заявительницы
42. Считая, что составивший шесть лет срок уголовного расследования по факту смерти ее сына был чрезмерным, заявительница подала в суд заявление о компенсации связанного с этим вреда. 17 октября 2014 г. Оренбургский областной суд обязал Министерство финансов Российской Федерации выплатить заявительнице 100 000 рублей в качестве возмещения ущерба. Оренбургский областной суд решил, что дело не представляло ни фактической, ни правовой сложности, а поведение заявительницы не способствовало затягиванию расследования. Согласно материалам дела это решение суда, как представляется, не было обжаловано заявительницей.
II. Соответствующее законодательство Российской Федерации
43. В соответствии с частью первой статьи 111 УК РФ умышленное причинение тяжкого вреда здоровью наказывается лишением свободы на срок до восьми лет. Согласно части четвертой статьи 111 УК РФ умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, наказывается лишением свободы на срок до 15 лет.
44. Часть первая статьи 114 УК РФ предусматривает, что умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, наказывается лишением свободы на срок до одного года. В соответствии со статьей 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности за указанное преступление, если со дня его совершения истекло два года.
I. Предполагаемые нарушения статей 2 и 3 Конвенции
45. Заявительница утверждала, что ее сын, находясь в отделе внутренних дел, подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции, повлекшему его смерть. Заявительница жаловалась также на отсутствие эффективного расследования по этому факту.
В связи с этим заявительница ссылалась на статьи 2 и 3 Конвенции, которые в соответствующих частях указывают следующее:
1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание.
Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».
A. Доводы сторон
46. Власти Российской Федерации оспорили это утверждение. Они указали, что внутригосударственное расследование привело к установлению вины супруги сына заявительницы. Власти Российской Федерации считали, что отсутствуют какие-либо доказательства, подтверждающие довод заявительницы, в соответствии с которым ответственность за жестокое обращение с Альчиным и его смерть несли сотрудники милиции. Власти Российской Федерации утверждали, что ни телесные повреждения Альчина, которые не были видимыми, ни средняя степень алкогольного опьянения Альчина не представляли опасности для его жизни и поэтому не влекли за собой позитивного обязательства оказать ему медицинскую помощь. Власти Российской Федерации отметили, что Альчин был обнаружен в месте, которое не охватывалось камерами видеонаблюдения. В связи с этим власти Российской Федерации уточнили, что в 2008 году отдел внутренних дел был оборудован системой видеонаблюдения, включающей в себя 14 зафиксированных и невращающихся камер, только три из которых находились снаружи здания (одна камера у главного входа в здание, а две другие охватывали стоянку служебных автомобилей и периметр вокруг ограждения здания).
47. Что касается расследования по факту умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, власти Российской Федерации указали, что уголовное дело было возбуждено на следующий день после обнаружения Альчина лежащим без сознания. Кроме того, власти Российской Федерации полагали, что органы власти осуществили все необходимые следственные действия, которые привели к установлению лица, совершившего преступление.
48. Заявительница поставила под сомнение утверждение властей Российской Федерации, согласно которому Альчин был освобожден в 02.35 в отсутствие каких-либо объективных доказательств против него. Заявительница полагала, что, несмотря на черепно-мозговую травму, сотрудники милиции дали ее сыну уйти без медицинской помощи и бросили его в критическом состоянии перед отделом внутренних дел в пределах видимости камер видеонаблюдения, и подобное поведение было равносильно невыполнению обязательства по защите жизни, гарантированного статьей 2 Конвенции.
49. Заявительница также оспорила результаты внутригосударственного расследования. Она настаивала на ответственности сотрудников милиции за, по ее мнению, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, повлекшее за собой смерть ее сына. У заявительницы возникли сомнения в независимости следователя Ш., которые основывались на ее принадлежности к тому же отделу внутренних дел, что и сотрудники, которые могли подозреваться в жестоком обращении. В частности, заявительница обвиняла следователя, имевшую немедленный доступ к записям камер видеонаблюдения, в том, что она не сохранила эти доказательства и даже скрыла или уничтожила их, чтобы не ставить под сомнение официальную версию, согласно которой смерть Альчина наступила в результате бытового насилия, и отказаться от расследования жестокого обращения, допущенного со стороны сотрудников милиции.
B. Мнение Европейского Суда
50. Европейский Суд считает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «a» пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой для рассмотрения по существу по каким-либо иным основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу.
1. Предполагаемое нарушение материально-правового аспекта
статей 2 и 3 Конвенции
51. Соответствующие общие принципы кратко изложены в Постановлении Европейского Суда по делу «Лыкова против Российской Федерации» (Lykova v. Russia) от 22 декабря 2015 г., жалоба N 68736/11 , §§ 113 — 119.
См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 4 (примеч. редактора).
52. Что касается обстоятельств настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что стороны по делу не оспаривали того факта, что сын заявительницы был доставлен в отдел внутренних дел после драки со своей женой, и имевшиеся у него телесные повреждения были, по крайней мере частично, причинены ею.
53. Европейский Суд отмечает, что версии сторон по делу различаются в отношении событий, происходивших впоследствии в отделе внутренних дел. Действительно, заявительница утверждала, что побои, повлекшие смерть Альчина, были причинены ее сыну сотрудниками милиции, в то время как власти Российской Федерации, основываясь на результатах внутригосударственного расследования, настаивали, что смертельный удар был нанесен Альчиной.
54. Европейский Суд отмечает, во-первых, что на протяжении всего своего пути, с места задержания до выхода из отдела внутренних дел, Альчина видели несколько свидетелей: сотрудники милиции, соседи, лица, содержавшиеся под стражей в отделе внутренних дел. Эти свидетели утверждали, с одной стороны, что Альчин был в состоянии разговаривать и самостоятельно передвигаться (см. выше §§ 22 — 24) и, с другой стороны, что он не подвергался жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и не имел видимых повреждений (см. выше §§ 15, 21 и 24).
55. Во-вторых, Европейский Суд отмечает, что эта версия подтверждается медицинскими доказательствами, в соответствии с которыми, прежде чем внутричерепное кровотечение достигло критического уровня и Альчин потерял сознание, черепно-мозговая травма не препятствовала ему в первые часы самостоятельно выполнять определенные движения (см. выше §§ 13 — 25).
56. Далее Европейский Суд замечает, что у сторон также имеются разногласия по поводу момента выхода Альчина из отдела внутренних дел. По утверждению властей Российской Федерации Альчин покинул отдел внутренних дел в 02.35, передвигаясь самостоятельно. По мнению заявительницы, ее сына в отделе внутренних дел ударили по голове сотрудники милиции, которые затем, утром 16 сентября 2008 г., вытащили его тело на улицу и положили на тротуар (см. выше § 7). Европейский Суд отмечает, что заявительница, сомневаясь в официальной версии расследования, лишь выразила свое личное убеждение относительно вины сотрудников милиции, не представив соответствующих доказательств.
57. Европейский Суд признает, как было указано заявительницей (см. выше § 48), что записи с камер видеонаблюдения были бы полезны для установления обстоятельств выхода Альчина из здания и за пределы территории отдела внутренних дел. Однако в отличие от заявительницы Европейский Суд полагает, что отсутствие этих видеозаписей не создает при этом презумпцию, согласно которой видеозаписи содержали компрометирующую сотрудников милиции информацию.
58. В связи с этим Европейский Суд считает, что имеющиеся в его распоряжении материалы дела не позволяют ему установить вне всякого разумного сомнения, что Альчин подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции на каком-либо этапе следования от места его задержания к отделу внутренних дел вплоть до его выхода из отдела внутренних дел. Версия властей Российской Федерации, согласно которой телесные повреждения, повлекшие в конечном счете смерть Альчина, были причинены ему собственной женой, не представляется Европейскому Суду необоснованной.
59. Что касается довода заявительницы о неоказании органами власти Российской Федерации помощи человеку, находившемуся в опасности, Европейский Суд полагает, что обстоятельства дела не позволяют ему сделать вывод о том, что сотрудники милиции, если бы они действительно были проинформированы о травмах или тяжелой степени алкогольного опьянения Альчина, оставили бы его без медицинской помощи. Действительно, Европейский Суд напоминает, что Альчин мог самостоятельно передвигаться и разговаривать и не имел видимых телесных повреждений (см. выше §§ 54 — 55).
60. Что касается довода заявительницы о том, что сотрудники милиции бросили ее сына в критическом состоянии перед отделом внутренних дел в пределах видимости камер видеонаблюдения, Европейский Суд указывает, что этот довод впервые был сформулирован при рассмотрении дела в Европейском Суде. Ни на одном этапе заявительница не выдвинула этот довод при рассмотрении дела компетентными органами власти Российской Федерации и не позволила им, таким образом, проверить достоверность этого утверждения. Однако в соответствии с результатами расследования Альчин был найден без сознания 16 сентября 2008 г. в 7.20 прохожими, направлявшимися на работу. Согласно материалам расследования именно один из прохожих, сотрудник милиции в форме, предупредил своих коллег из отдела внутренних дел, которые вызвали скорую помощь (см. выше §§ 9 и 25). Таким образом, Европейский Суд не располагает какими-либо доказательствами, подтверждающими довод о том, что потерпевший лежал в пределах видимости камер видеонаблюдения.
61. Вследствие этого Европейский Суд считает, что представленные сторонами по делу доказательства не позволяют ему установить, что сотрудники милиции подвергли Альчина жестокому обращению, повлекшему его смерть. Европейский Суд, кроме того, полагает, что органами власти Российской Федерации не было допущено нарушения их позитивного обязательства по защите жизни Альчина.
62. Таким образом, Европейский Суд считает, что в настоящем деле не имело места нарушение материально-правового аспекта статей 2 и 3 Конвенции.
2. Предполагаемое нарушение процессуально-правового аспекта
статей 2 и 3 Конвенции
(a) Общие принципы
63. Европейский Суд напоминает, что налагаемое статьей 2 Конвенции обязательство защищать право на жизнь, во взаимосвязи с общим обязательством государства в соответствии со статьей 1 Конвенции обеспечивать каждому, находящемуся под его юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции, подразумевает и требует проведения некоторой формы эффективного официального расследования в случае, когда применение силы, в частности, представителями государства повлекло за собой смерть человека (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Макканн и другие против Соединенного Королевства» (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., жалоба N 18984/91, § 161, Series A, N 324, и Постановление Европейского Суда по делу «Кайя против Турции» (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г. жалоба N 22729/93, § 86, Reports of Judgments and Decisions 1998-I). Аналогичным образом, если лицо убедительно утверждает, что оно подверглось со стороны полиции или других аналогичных государственных органов незаконному и противоречащему статье 3 Конвенции жестокому обращению, то положения статьи 3 Конвенции требуют, как следствие, проведения эффективного официального расследования (см. Постановление Европейского Суда по делу «Ассенов и другие против Болгарии» (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., жалоба N 24760/94, § 102, Reports 1998-VIII).
64. В случае, когда лицо скончалось при подозрительных обстоятельствах в результате действий представителя государства, соответствующие внутригосударственные органы должны подвергнуть проводимое в отношении случившегося расследование особенно строгому контролю (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Армани Да Сильва против Соединенного Королевства» (Armani Da Silva v. United Kingdom) от 30 марта 2016 г., жалоба N 5878/08 , § 234, и Постановление Европейского Суда по делу «Енукидзе и Гиргвлиани против Грузии» (Enukidze and Girgvliani v. Georgia) от 26 апреля 2011 г., жалоба N 25091/07, § 277).
См.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2017. N 3 (примеч. редактора).
65. Эффективность расследования требует также, чтобы органы власти принимали разумные меры, имеющиеся в их распоряжении, с целью обеспечения сбора доказательств, относящихся к соответствующим фактам, включая в том числе показания очевидцев, заключения экспертиз и, в случае необходимости, проведение вскрытия, способного дать полный и точный отчет о телесных повреждениях и объективный анализ клинических данных, в частности, причины смерти. Любой недостаток в расследовании подрывающий его способность установить причину смерти или виновных лиц, может привести к заключению о том, что расследование не отвечает этому стандарту (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства» (Al-Skeini and Others v. United Kingdom), жалоба N 55721/07, § 166, ECHR 2011, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Джулиани и Гаджио против Италии» (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба N 23458/02, § 301, ECHR 2011 (извлечения)).
66. Вытекающее из статей 2 и 3 Конвенции обязательство проводить расследование связано не с достижением определенного результата, а с обязанностью принять соответствующие меры. Расследование должно позволить установить и, при необходимости, наказать виновных лиц (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Джулиани и Гаджио против Италии», § 301, и Постановление Европейского Суда по делу «Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции» (Mustafa and Fecire v. Turkey) от 25 июня 2013 г., жалоба N 24014/05, § 172 ). Из этого следует, что статья 2 Конвенции не гарантирует права на привлечение третьего лица к ответственности или его осуждение за совершение уголовного преступления (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Джулиани и Гаджио», § 306). С учетом разбирательства в целом задача Европейского Суда заключается, скорее, в проверке того, подвергли ли и в какой мере органы власти государства-ответчика дело скрупулезному рассмотрению, которого требует статья 2 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Армани Да Сильва против Соединенного Королевства», § 257).
Так в тексте. Вероятно, имеется в виду Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции» (Mustafa Tun and Fecire Tun v. Turkey) от 14 апреля 2015 г., жалоба N 24014/05, § 172 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. N 8 (примеч. переводчика).
67. Европейский Суд подчеркивает, в частности, что эффективность расследования требует прежде всего, чтобы лица, ответственные за проведение расследования, были независимы от лиц, возможно причастных к смерти потерпевшего: с одной стороны, они не должны им подчиняться в иерархическом или институциональном плане, а с другой стороны, они должны быть независимы на практике (см. Постановление Европейского Суда по делу «Маккерр против Соединенного Королевства» (McKerr v. United Kingdom), жалоба N 28883/95, § 112, ECHR 2001-III, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Рамсахаи и другие против Нидерландов» (Ramsahai and Others v. Netherlands), жалоба N 52391/99, § 325, ECHR 2007-II, Постановление Европейского Суда по делу «Брекнелл против Соединенного Королевства» (Brecknell v. United Kingdom) от 27 ноября 2007 г., жалоба N 32457/04, § 76, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции», §§ 222 — 225 ).
Так в тексте. По-видимому, имеется в виду упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции» (примеч. переводчика).
68. Если законная или институциональная независимость находится под вопросом, то в такой ситуации, хотя и необязательно решающим фактором, будет осуществление Европейским Судом более строгого надзора за тем, проводилось ли расследование независимым образом. Если возникает вопрос о независимости и беспристрастности расследования, следует определить, оказало ли и в какой степени спорное обстоятельство негативное влияние на эффективность расследования и его способность прояснить обстоятельства смерти, а также наказать виновных (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Мустафа Тунч и Фэджире Тунч против Турции», § 224 ).
Там же (примеч. переводчика).
(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле
69. Что касается обязательства проведения расследования, Европейский Суд отмечает, что органы власти Российской Федерации сочли, что настоящее дело удовлетворяло критериям, необходимым в соответствии с законодательством Российской Федерации для возбуждения уголовного дела по факту умышленного причинения тяжкого вреда здоровью сразу же после происшествия, то есть 17 сентября 2008 г. (см. выше § 10). Европейский Суд, таким образом, отмечает, что с точки зрения органов власти Российской Федерации обстоятельства дела рассматривались в качестве предполагающих защиту и приводящих в действие обязательство провести расследование. С учетом своей субсидиарной роли по отношению к системе государства-ответчика Европейский Суд не усматривает каких-либо оснований, чтобы отступить от выводов органов власти Российской Федерации. Следовательно, задача, стоящая перед Европейским Судом, заключается в проверке того, отвечает ли проведение расследования, о котором идет речь, критериям эффективности, разработанным в его прецедентной практике, и, в частности, критерию независимости расследования.
70. Европейский Суд отмечает, что сформулированные заявительницей жалобы касаются главным образом отсутствия независимости и беспристрастности следователей отдела внутренних дел, из чего, по мнению заявительницы, вытекают другие недостатки расследования, такие как бездействие, поверхностный характер и сосредоточение на версии событий, оправдывающей сотрудников милиции.
71. Европейский Суд в связи с этим подчеркивает, что сомнения заявительницы в независимости следователя Ш. основывались на ее принадлежности к тому же отделу внутренних дел, что и сотрудники, которые могли подозреваться в жестоком обращении. Европейский Суд отмечает следующее: с учетом того, что потерпевший был найден около здания отдела внутренних дел, важно определить, знала ли следователь Ш. или из обстоятельств дела должна была разумно сделать вывод о наличии связи между потерпевшим и его нахождением в указанном отделе внутренних дел. Европейский Суд в связи с этим констатирует, что следователь Ш. допросила Альчину на следующий день после инцидента, то есть 17 сентября 2008 г., и сама позднее пояснила Следственному управлению Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области, что на следующий день после случившегося она побывала в квартире, где произошла драка, допросила там свидетелей и изъяла орудие преступления (см. выше §§ 11 и 30). Европейский Суд считает, что можно разумно предположить, что, заслушав свидетелей, следователь установила хронологию событий и, в частности, факт задержания потерпевшего сотрудниками милиции, его доставки в отдел внутренних дел и последующего освобождения из-под стражи (см. выше § 24). Европейский Суд, кроме того, отмечает, что следователь Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области, занимавшийся расследованием с момента смерти Альчина, установил, что Альчин был доставлен в отдел внутренних дел (см. выше §§ 12, 14, 15 и 17). По мнению Европейского Суда, если такой вывод мог быть сделан следователем Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области, то он также мог быть сделан следователем Ш. Наконец, Европейский Суд отмечает, что предположение о причастности к инциденту сотрудников милиции было расценено органами власти Российской Федерации как достаточно серьезное и тщательно рассмотрено ими в 2014 году (см. выше §§ 22 — 24). Таким образом, Европейский Суд считает установленным, что о нахождении Альчина в отделе Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области властям было известно с самого начала расследования.
72. Европейский Суд отмечает, что заявительница, в частности, обвиняла имевшую немедленный доступ к записям камер видеонаблюдения следователя в том, что она не сохранила эти доказательства и даже скрыла или уничтожила их, чтобы не ставить под сомнение официальную версию, согласно которой смерть Альчина наступила в результате бытового насилия, и отказаться от расследования жестокого обращения, допущенного сотрудниками милиции.
73. Европейский Суд напоминает, что начальная стадия расследования, а именно момент сбора и сохранения доказательств, имеет решающее значение, а отсутствие независимости на этой стадии может поставить под угрозу результаты расследования (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Рамсахаи и другие против Нидерландов», §§ 335 — 338). Последующее вмешательство независимого органа власти не может исправить этот недостаток, сопровождающий расследование с самого его начала (см. ibid., § 340).
74. Европейский Суд, однако, отмечает, что в настоящем деле первые следственные действия были проведены непосредственной коллегой лиц, которые могли подозреваться в жестоком обращении. Европейский Суд полагает, что для сохранения доверия участников судебного процесса к прозрачности расследований и исключения любого подозрения в сговоре следовало бы поручить производство расследования органу или должностным лицам, не относящимся к тому же подразделению отдела внутренних дел. Европейский Суд считает, что эта мера была необходима с момента, когда следственному органу стало известно о пребывании Альчина в отделе внутренних дел (см. выше § 71).
75. Более того, Европейский Суд считает, что последующее вмешательство Следственного комитета Российской Федерации по Оренбургской области в расследование не могло исправить этот недостаток, сопровождавший расследование с самого его начала (ibid., § 340).
76. На основании вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нарушение процессуально-правового аспекта статей 2 и 3 Конвенции в связи с недостаточно независимым характером расследования, проведенного следственными органами.
II. Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции
77. Ссылаясь на статью 13 Конвенции, заявительница жаловалась на неэффективность внутригосударственного расследования. Статья 13 Конвенции гласит следующее:
«Каждый, чьи права и свободы, признанные в. Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».
78. Европейский Суд отмечает, что эта жалоба связана с жалобами, рассмотренными выше, поэтому также должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу. Принимая во внимание свои выводы с точки зрения статей 2 и 3 Конвенции (см. выше § 76), Европейский Суд считает, что отсутствуют основания отдельно рассматривать жалобу на нарушение статьи 13 Конвенции.
III. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
79. Заявительница жаловалась на задержание ее сына, произведенное, по ее мнению, в нарушение статьи 5 Конвенции, которая в соответствующих частях предусматривает следующее:
«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
. c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения. «.
80. Власти Российской Федерации возражали против этого утверждения. Они отмечали, что Альчин был задержан за совершение административного правонарушения, доставлен в отдел внутренних дел в 2.15 и освобожден в 2.40 после того, как в отношении него был составлен и подписан протокол об административном правонарушении. Альчин оставался в отделе внутренних дел 25 минут (см. выше §§ 6 и 8), то есть в течение времени, потребовавшегося для выполнения необходимых формальностей. Власти Российской Федерации утверждали, что Альчин был задержан в порядке, установленном законом, и в строгом соответствии со статьей 5 Конвенции. Действительно, власти Российской Федерации указали, что протокол содержал всю требуемую информацию и был составлен в кратчайшие сроки.
81. Заявительница, утверждая, что задержание ее сына не соответствовало какому-либо пункту статьи 5 Конвенции, не представила версию событий, отличающуюся от версии властей Российской Федерации.
82. Европейский Суд отмечает, что с учетом пояснений властей Российской Федерации отсутствуют какие-либо основания полагать, что задержание и заключение под стражу не были произведены в порядке, установленном законом, и не соответствовали духу и букве вышеуказанной статьи Конвенции.
83. Таким образом, эта жалоба является явно необоснованной и должна быть объявлена неприемлемой для рассмотрения по существу и отклонена в соответствии с подпунктом «a» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.
IV. Применение статьи 41 Конвенции
84. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
85. Заявительница требовала выплаты 100 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
86. Ссылаясь на Постановления Европейского Суда по делам «Ирезиевы против Российской Федерации» (Ireziyevy v. Russia) (от 2 апреля 2015 г., жалоба N 21135/09 ) и «Гамбулатова против Российской Федерации» (Gambulatova v. Russia) (от 26 марта 2015 г., жалоба N 11237/10 ), власти Российской Федерации сочли требуемую сумму чрезмерной.
См.: Российская хроника Европейского Суда. 2016. N 1 (примеч. редактора).
См. там же. 2015. N 3 (примеч. редактора).
87. С учетом обстоятельств настоящего дела и своего вывода о нарушении только процессуально-правового аспекта статей 2 и 3 Конвенции Европейский Суд полагает, что заявительница испытала страдания, разочарование и чувство несправедливости, которые не могут быть компенсированы одним лишь фактом установления нарушения. Однако Европейский Суд считает сумму требования чрезмерной. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы, Европейский Суд присуждает заявительнице 10 000 евро в качестве компенсации морального вреда
B. Судебные расходы и издержки
88. Заявительница также требовала возмещения «возможных судебных расходов и издержек», понесенных в рамках разбирательства в Европейском Суде, в размере 1 600 евро.
89. Власти Российской Федерации указали, что заявительница сначала прибегла к услугам госпожи Асланян (Aslanyan), которая, совершенно очевидно, не представляла ее интересы в рамках рассмотрения дела в Европейском Суде. Действительно, по мнению властей Российской Федерации, использованная заявительницей, которая требовала возмещения «возможных судебных расходов и издержек», формулировка свидетельствует о том, что заявительница не понесла каких-либо судебных расходов, связанных с представлением ее интересов при рассмотрении дела Европейским Судом.
90. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на компенсацию судебных расходов и издержек, если будет доказано, что они были понесены в действительности, были необходимыми и разумными по размеру. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ему документы и свою прецедентную практику, Европейский Суд отклоняет требование о возмещении судебных расходов и издержек.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
91. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) объявил жалобы на нарушения статей 2, 3 и 13 Конвенции приемлемыми для рассмотрения по существу, а в остальной части — неприемлемыми;
2) постановил, что по делу не было допущено нарушения материально-правового аспекта статей 2 и 3 Конвенции;
3) постановил, что имело место нарушение статей 2 и 3 Конвенции в их процессуально-правовых аспектах;
4) постановил, что отсутствует необходимость рассматривать жалобу в отношении нарушения требований статьи 13 Конвенции;
5) постановил, что:
a) власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявительнице 10 000 (десять тысяч) евро, подлежащие переводу в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты, а также любой налог, который может быть начислен на указанную сумму, в качестве компенсации морального вреда;
b) с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эту сумму должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
6) отклонил оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой компенсации.
Совершено на французском языке, уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 28 августа 2018 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского Суда.
Источник