Опасные для здоровья органические вещества
Многие органические вещества относятся к токсичным и высоко-устойчивым. Часто они выступают как канцерогены, мутагены, тератогены либо усиливают риск возникновения других заболеваний.
Среди органических соединений наиболее опасны галогенированные углеводороды и полициклические ароматические углеводороды (ПАУ).
Галогенированные углеводороды. К этой группе относятся органические соединения, в которых один или несколько атомов углерода замещены хлором, бромом, йодом или фтором.
Наиболее распространены хлорированные углеводороды. Многие из них весьма устойчивы, легко поглощаются организмами и усиленно накапливаются в отдельных органах и тканях.
К ним относятся поливинилхлорид или ПВХ; полихлорированные бифенилы, или ПХБ, ДДТ (пестицид), тетрахлорфенол и тетрахлорэтилен (растворители). В эту же группу входят сильно ядовитые вещества — диоксины.
Поливинилхлорид (ПВХ) является вторым по важности синтетическим полимером после полиэтилена.
Поливинилхлорид, как и винилхлорид, из которого он изготовлен путем полимеризации, отличается значительной ядовитостью. Из него изготавливаются трубы, жалюзи, оконные рамы, скатерти, настилы для полов, тара, игрушки и другие материалы. В виде пленки ПВХ трудно отличить от полиэтилена.
Большая опасность ПВХ связана с его сжиганием (особенно при пожарах в помещении). При этом образуются крайне ядовитые диоксины и хлористый водород. Выделяются также тяжелые металлы (кадмий), которые использовались в качестве стабилизаторов при производстве ПВХ.
ПВХ и винилхлорид вызывают особую форму рака печени, а также винилхлоридную болезнь, проявляющуюся в поражении кожи, костей и конечностей. Его использовали как газ-носитель в аэрозольных баллончиках и даже для наркоза.
Полихлорированные бифенилы (ПХБ) получают из бифенила путем замещения атомов углерода на атомы хлора. ПХБ имеют хорошие изоляционные свойства, поэтому широко применяются в электрической промышленности.
Только в 60-х годах были открыты сильно выраженные токсические свойства ПХБ и их способность накапливаться в различных органах (почках, селезенке, печени) и в материнском молоке. Нередко этот загрязнитель приводит к смертельному исходу.
Еще более ядовиты, чем ПХБ, полибромированные бифенилы. Случай отравления этим веществом имел место в 1973 г. в штате Мичиган (США), где оно попало в корм скоту. Массовой гибели скота не наблюдалось, поэтому мясо поступало в торговую сеть. Его употребление в пищу людьми сопровождалось нервными расстройствами.
ДДТ (дихлордифенилдихлорэтан) также относится к хлорированным углеводородам. Это вещество синтезировано в 1874 г. И только в 1939 г. Моллер обнаружил в нем инсектицидные свойства. Было распылено более 15 млн. тонн этого ядохимиката практически во всех регионах земного шара. Даже в Антарктиде обнаружено около 2,5 тыс. тонн этого химиката. Позже стало известно, что ДДТ интенсивно накапливается в жировых тканях и материнском молоке. В 70-е годы этот инсектицид был запрещен, но вследствие того, что ДДТ исключительно устойчив (распад около 50 лет), он продолжает интенсивно циркулировать в цепях питания.
Диоксины. Вещества этой группы являются продуктом преобразования галогенированных углеводородов. Этот сильнейший из известных ядов в последнее время привлекает все большее внимание. Диоксин стал наиболее известен после катастрофы в североитальянском городе Сивезо, происшедшей 10 июля 1976 года. В атмосферу было выброшено около 2 кг диоксина.
К настоящему времени установлено канцерогенное, мутагенное и тератогенное действие диоксина. Кроме этого, диоксин серьезно влияет на способность к деторождению. Яд поступает в организм человека разными путями: через кожу, при дыхании, с пищей.
Он относится к сверхтоксичным и наиболее опасным органическим веществам. Время его полураспада составляет 10—20 лет (в человеческом организме несколько меньше). Диоксин накапливается в основном в жировых тканях и наиболее интенсивно поражает южные покровы, печень, некоторые ткани.
Кроме хлорированных углеводородов, диоксин выделяется при лесных пожарах, особенно на территориях, где применялись хлорсодержащие пестициды, а также при сжигании бытового мусора, включающего синтетические материалы хлоруглеродной природы.
ПДК для диоксина составляет ничтожно малую величину — всего
0,000035 мг/л в водной среде. В связи с этим выявлять диоксины весьма трудно, так как требуются очень точные анализы. В отдельных районах России диоксины поступают в окружающую среду в недопустимо высоких количествах.
Полициклические ароматические углеводороды (ПАУ). Это вторая группа широко представленных органических веществ. Соединения этой группы образуются в основном при неполном сгорании органического материала. Наиболее широко представленными веществами данной группы является бензол (С6Н6) и бензо(а)пирен, являющиеся сильными канцерогенами.
Бензол служит основой структуры всех ПАУ. Используется как важный продукт химической промышленности, растворитель, а также в качестве топливных добавок. Обладает высокой токсичностью. В организм поступает в основном при дыхании.
Бензо(а)пирен образуется в основном при перегонке угля, нефти, горючих сланцев, нагревании органических материалов в условиях недостаточной обеспеченности кислородом. В больших количествах выделяется дизельными двигателями, особенно при плохой их отладке. Содержится в продуктах сжигания бытового мусора, в отработанном моторном масле, в табачном дыме, а также в продуктах копчения мяса.
Из 148 городов СССР, обследованных в 1990 году, в 117 концентрация бензо(а)пирена была выше ПДК.
До 10-15 ПДК бензо(а)пирена регистрировалось в Братске, Новокузнецке, Красноярске.
6-10 ПДК данного ксенобиотика содержал воздух Магнитогорска, Челябинска и других городов.
Фенол и его производные. Эти вещества также входят в группу широко распространенных сильноядовитых. Фенол является простейшим ароматическим спиртом (С6Н5ОН). Он хорошо растворим в воде и отличается высокой устойчивостью, является одним из наиболее сильных ядов для водоемов. Малые количества фенола приводят к изменению вкуса рыб и других обитателей водной среды; повышенное содержание — к их гибели.
Источник
Органические продукты – опасная игрушка
Зубастая мать-природа
Сергей Сумленный, журнал «Эксперт»
Массовый перевод сельского хозяйства на органическое земледелие лишь усугубит проблему голода, не приведя к улучшению качества сельскохозяйственной продукции, считает директор Центра глобальных продовольственных проблем Института Хадсона Алекс Эвери. Корреспондент «Эксперта» встретился с ним в немецком Людвигсхафене и узнал, почему свежие овощи – это самый опасный продукт питания, а неверно понятая любовь к природе может обернуться для человечества продовольственной катастрофой.
Шесть миллиардов коров
– Вы автор книги «Правда об органической пище». Так в чем, , заключается правда о продуктах, которые позиционируются как наиболее полезные для людей и безопасные для окружающей среды?
– В 1999 году комиссия датского правительства под руководством главы датского общества по сохранению природы Свенда Бичела опубликовала одно исследование. В нем изучался вопрос, что будет с датским сельским хозяйством, если его полностью перевести на нормы органического земледелия. Выводы этой комиссии, во главе которой стоял профессиональный эколог, были настолько неутешительны для активистов «органического» движения, что их размазали на сорок страниц доклада. Мне пришлось их потом заново сводить. Так вот, основываясь на данных 1997 года, комиссия пришла к выводу, что если перевести датское сельское хозяйство на органические нормы, то общее падение сельхозпроизводства составит 47 процентов.
– Потому что органическое хозяйство гораздо менее эффективно. В качестве удобрения в нем допустимо использовать только навоз. В итоге львиная доля площадей, занимаемых сейчас под выращивание культур для потребления людьми, превратились бы в пастбища. На 30 процентов сократилась бы площадь, занятая под зерновые, на 70 процентов – занятая под картофель. А площадь под луга, напротив, выросла бы на 160 процентов. Коровы съедали бы то, что должны были бы есть люди. И только для того, чтобы производить навоз.
– Это данные по Дании.
– Если же посмотреть данные по миру, то будет вот что. Чтобы заменить все применяемые в мире азотные удобрения на коровий навоз, нам понадобится около шести миллиардов коров. Сегодня в мире всего 1,6 миллиарда коров. Далее, если мы переведем на нормы органического хозяйствования лишь 40 процентов имеющегося сельского хозяйства, то уже это будет кошмар, катастрофа. Нам потребуется столько земли, что придется свести весь имеющийся на планете лес и превратить ее в одну большую ферму. А ферма, напомню любителям дикой природы, – это противоестественное явление, в природе ферм не бывает вообще.
– То есть, , органическое хозяйство неэффективно.
– Не только. Многие исследования показывают, что так называемые органические продукты, , содержат больше вредных веществ, и, , само их выращивание наносит больший ущерб природе. Дело в том, что органическое хозяйство использует очень ограниченное количество удобрений, пестицидов, гербицидов и так далее. Большинство из них очень неэффективно. Например, органические фермы активно используют сульфат меди, это практически единственный допустимый в органическом хозяйстве пестицид. Но он крайне токсичен. Он в три раза более токсичен, чем используемые в обычных хозяйствах «неорганические» каптан или пираклостробин.
Органические хозяйства также используют высокотоксичный пиретрин – это вытяжка из растений семейства астровых. Они применяют серу, они опрыскивают растения техническими маслами, чтобы бороться с насекомыми. Поскольку все эти вещества менее эффективны, чем современные химикаты, они применяются в органическом хозяйстве чаще, чем обычные пестициды, гербициды и инсектициды. Причем в больших количествах. Если посчитать ущерб, наносимый природе органическим хозяйством с учетом концентрации, объемов и частоты применения этих веществ, то он будет раз выше, чем от обычного хозяйства. В яблоках, выращенных на органической ферме, может содержаться в 1,6 раза больше остатков пестицидов, чем в обычных яблоках. Хотя, конечно, это все равно ничтожные объемы.
Угроза реальная и выдуманная
– Все, что вы рассказываете, прямо противоположно тому, что мы привыкли думать об органических фермах.
– Естественно. У сельскохозяйственных химикатов плохая репутация. Большинство граждан уверено, что удобрения и химические вещества для борьбы с вредителями стали активно применяться после Второй мировой войны. Но это не так. Химизация сельского хозяйства началась еще в 1880-х годах, то есть в благословенные старые годы. Боже мой, вот тогда были действительно ядовитые способы… Для борьбы с насекомыми поля обрабатывались никотином, смертельно опасным для людей ядом. Если вы в течение часов после обработки решили бы пройти по такому полю, то с мокрой травы на вашу кожу попало бы столько яда, что вы бы гарантированно умерли.
Но с тех пор сельскохозяйственная химия добилась необыкновенных успехов. Люди плохо представляют себе, в каких крошечных концентрациях используется сегодня химия. Вот смотрите: у меня есть собака, и я время от времени обрабатываю ее средством от блох – имидаклопридом. Достаточно нанести на шерсть несколько капель – и у собаки не будет блох целый месяц. После этого собака живет дома, она спит на диване, она может прийти и лечь на мою подушку. Я ее глажу, играю с ней, с ней играют дети. И нет никакой угрозы ни для меня, ни для других людей. И это при непосредственном контакте! Так вот, этот же препарат активно используется в качестве инсектицида на полях, но только концентрация его вдесятеро меньше! И там нет никакого контакта с человеком. Так чего тут можно бояться?
– Бояться всегда можно. Но вы, в свою очередь, полагаете, что современные продукты сельского хозяйства совершенно безопасны?
– Человечество никогда раньше не имело таких средств анализа продуктов питания, какие есть сегодня. И никогда раньше пища не была такой безопасной. Проблема в том, что мы стали задумываться об этой проблеме тогда, когда ее уже решили.
Вот смотрите: в США действует отличная система национального мониторинга продовольственной безопасности. Она появилась после двух вспышек заболевания сальмонеллезом – в 1997-м и 2002 годах. Тогда отравление было вызвано острым перцем. Агентство по надзору за продуктами питания и лекарствами создало тогда новую систему контроля, которая позволяет отследить множество единичных отравлений, произошедших в разных точках страны, проанализировать так называемые генные отпечатки вызвавших отравление микроорганизмов, сравнить продукты питания, которые употребляли пострадавшие, и таким образом уверенно определить источник отравления.
Например, у нас есть два отравления в Айове, пять в Иллинойсе и еще десять в Техасе. Раньше мы никогда не нашли бы связь между ними, а теперь знаем, чем именно эти люди отравились. Лет назад эпидемиологические службы засекали только единичные массовые отравления. Скажем, прихожане церкви устроили пикник, принес салат – и все слегли с отравлением. Отлично, этот случай регистрируется. Но отдельные отравления в разных штатах невозможно было свести в единую картину. Теперь мы это можем. Фактически мы пришли ночью на кухню, включили свет, и – бум! – во все стороны разбегаются тараканы. Это не значит, что тараканов там раньше не было. Мы их просто раньше не видели.
– То есть отравления овощами и фруктами были нередки и раньше?
– Традиционно считалось, что большинство пищевых отравлений происходит при употреблении молока, мяса или яиц. Теперь мы знаем, что это не так. Подавляющее большинство отравлений вызывают овощи и фрукты. Дело тут в том, что мясо, молоко и яйца мы подвергаем термообработке. Зелень же едим сырой.
Теперь самое главное: есть ли у нас технология, позволяющая избежать этих отравлений? Мы ведь не можем сделать так, чтобы дикие птицы не гадили на поля, где растут овощи, и не заражали эти поля своей патогенной флорой. Но у нас есть технология, позволяющая стерилизовать овощи и фрукты, делать их безвредными. Мы изобрели ее еще век назад, когда придумали консервирование. Сегодня вы можете открыть мясные консервы, закатанные сто тридцать лет назад, – и это мясо можно есть. Мы пастеризуем молоко. Точно так же мы можем пастеризовать всю пищу. Мы уже используем ультрафиолетовые лампы, чтобы стерилизовать листовой салат. Мы можем использовать ионизирующее излучение для пастеризации других овощей. Или Мы можем обрабатывать овощи газом, убивающим микроорганизмы на поверхности овощей, и закатывать после этого эти овощи в герметические упаковки.
– Подождите, вы как вообще представляете себе продажу таких овощей? «Покупайте свежие овощи, обработанные источниками ?
– Эти методы пастеризации овощей разработаны полвека назад. Все это время они применяются для обработки еды космонавтов. Потому что мы не хотим, чтобы наши космонавты свалились на орбите с отравлением. Именно так обрабатывается еда для больных с пониженным иммунитетом. Для носителей ВИЧ, например. И до сих пор нет никаких доказательств, что этот способ обработки может быть опасен для человека. Иными словами, противники такого способа боятся дьявола, которого мы не знаем и которого, скорее всего, вовсе нет. И предпочитают ему дьявола вполне реального и очень большого.
С пастеризацией молока раньше происходило то же самое. Все говорили: какой кошмар, что за пастеризация! Асегодня мы пастеризуем почти все производимое молоко, и оно гораздо более безопасно, чем непастеризованное. Десятки детей каждый год травятся непастеризованным молоком, потому что их родители полагают, что оно более здоровое и полезное, и специально его ищут и покупают. Я скажу так: те, кто хочет воссоединиться , постоянно забывают, что она очень даже зубастая.
– Мне нравится образность ваших выражений. Но давайте посмотрим на другие популярные представления о сельском хозяйстве. Мои родители, например, активно удобряли свой огород коровьим навозом. Это тоже неправильно?
– Коровий навоз – это естественный, можно сказать, основной резервуар для патогенных микроорганизмов. Вообще, в этой области проведено слишком мало исследований. Но, например, исследования Университета Миннесоты показывают, что вероятность подхватить сальмонеллу из овощей, выращенных на органическом поле, раз выше, чем из обычных овощей. Серия отравлений шпинатом, прошедшая в 2006 году, тоже отслеживается вплоть до органической фермы, куда микрофлора была занесена, как утверждалось, диким кабаном. Но, понимаете, все коровы являются носителями кишечной палочки E. coli 0157. Это нормальное их состояние. Поэтому, чтобы подхватить на органической диете кишечное отравление, кабаны совсем не нужны.
Или вот посмотрите на вспышки гриппа. До сих пор сторонники органического сельского хозяйства утверждают, что главное зло – это крупные фермы, где содержится большое количество однотипных животных. Но мы знаем, что самые массовые и активные вспышки птичьего гриппа имели место Азии, где преобладают небольшие фермы. На таких фермах живет разных животных – несколько свиней, несколько кур, лошади и так далее. Всемирная организация здравоохранения уже много лет безуспешно пытается убедить этих фермеров держать животных отдельно и минимизировать их контакт с дикими животными, полагая, что именно в этом главная причина вспышек гриппа. И, знаете, я куда больше верю ВОЗ, чем хиппи, утверждающим обратное.
– Но покупатели склонны полагать, что выращенные на свежем воздухе животные дают лучшее молоко и мясо. Что гуляющие по двору куры несут лучшие яйца.
– Покупатели чаще всего не понимают, насколько современные технологии увеличили производительность сельского хозяйства. По статистике, коровы, пасущиеся на лугу и едящие траву, требуют в три раза большей площади пастбища на единицу произведенного мяса, чем коровы, выкармливаемые зерном. И это, кстати, данные по Айове, где очень производительное сельское хозяйство. Кроме того, коровы с травяным кормом производят на 43 процентов больше метана – весомый вклад в глобальное потепление. Итак, в три раза больше площади и на 43 процента больше метана. Нет, я серьезно не понимаю, как можно желать перевести коров на травяной корм.
– После того, что вы рассказали, я боюсь даже спрашивать про выращивание рапса на биотопливо…
– И для этого у нас тоже нет земли. Если мы пустим под производство биотоплива 25 процентов всех сельхозугодий мира, мы сможем заменить лишь 10 процентов потребляемой в мире нефти. Вы сами видите, что это бессмысленная затея, крайне неразумное расточительство ресурсов. Есть гораздо более эффективные способы решения энергетической проблемы – уголь, ядерная энергия. В будущем, возможно, это будет еще и энергия ветра или солнечная энергия, но сегодня эти технологии пока недостаточно развиты. Например, в Дании 20 процентов энергии производится на ветряных электростанциях, но если ветер стихает, то приходится заводить резервные традиционные генераторы. То есть генерирующие мощности приходится строить в двойном количестве.
– Если верно все, что вы говорите, то почему уверенность потребителей в полезности органического сельского хозяйства так устойчива?
– Рынок органических продуктов – это индустрия с оборотами в миллиарды долларов. Разумеется, занятые в бизнесе ритейлеры держатся за прибыли. Тем более что покупатель готов переплачивать за ощущение того, что он вкладывает деньги полезное и хорошее. При этом я не склонен считать, что фермеры, работающие в этой отрасли, сознательно врут о качестве своих продуктов. Эти ребята, если посмотреть трезво, вообще лучшие фермеры мира. Они умудряются получать урожаи, работая с неэффективными, крайне трудоемкими технологиями. Кто же действительно снимает пенки со всего этого, так это ритейлеры.
Ну а что касается потребителей, то люди вообще плохо знают историю фермерства. Даже наши дедушки и бабушки часто умирали молодыми от недоедания и вызванного этим ослабления организма. Американское правительство разработало рекомендованные дневные нормы микроэлементов, когда во время Второй мировой войны поняло, что призванные в армию молодые люди из провинции – просто дистрофики. А это были дети фермеров! Вроде бы кому как не им быть здоровыми и откормленными во времена старого доброго сельского хозяйства? Но нет, они были весьма хилыми. Так вот, те старые добрые времена, которые мы любим идеализировать, на самом деле были чертовски недобрыми.
– Как вы полагаете, отторжение биотехнологий может быть преодолено?
– Пока тут слишком много идеологии. Например, есть отличный способ увеличить выживаемость и продуктивность томатов. Мы добавляем в томаты один ген, уже имеющийся в томате и отвечающий за перенос веществ в клетку, и растение становится гораздо более мощным. Один ген, уже имеющийся в этом томате! И после этой манипуляции мы обязаны маркировать этот томат как Человек каждый день съедает томат с этим геном, поглощает эти гены массово, ничего с ним не происходит. Но если мы добавляем тот же самый ген, просто дублируем его, то это уже требует маркировки…
Я действительно не понимаю некоторых защитников природы. Мы бьемся всем человечеством, чтобы сделать наши автомобили более эффективными. И радуемся, когда это получается. Но при этом не пытаемся сделать более эффективным наше сельское хозяйство. Впрочем, я думаю, что лет через паранойя будет преодолена. И тогда наступит эпоха биотехнологий. Мы сможем выводить новые овощи, мы сможем бороться с насекомыми с помощью тонких биотехнологий, мы сможем выращивать особо устойчивые зерновые и применять для повышения урожаев еще меньше удобрений. Это будет цветущий мир. Генетически модифицированные сельхозкультуры, вобравшие весь опыт последних двадцати лет. Не нуждающиеся в инсектицидах, гербицидах. Это будет торжество синергии лучших технологий, поддерживающих друг друга.
Источник