А.П. Чехов. «Моя святая святых…». Трилогия
специалист в области арт-терапии
Описание презентации по отдельным слайдам:
А.П. Чехов. «Моя святая святых…». Трилогия.
Мастер «малой прозы»
Можно ли говорить
об особом «чеховском языке»?
Моя святая святых – это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чём бы последние две не выражались.
Трилогия — это….
«Человек в футляре»
Главная тема трилогии – это тема свободы человека, свободы в чеховском понимании.
«Человек в футляре»
« Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе , так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы его от внешних влияний. Действительность раздражала его, держала в постоянной тревоге…»
«Как бы чего не вышло. «
«. Однако же этот человечек
ходивший всегда
в калошах и с зонтиком,
держал в руках всю гимназию
целых пятнадцать лет!»
«. Однако же этот человечек,
ходивший всегда в калошах
и с зонтиком, держал
в руках всю гимназию
целых пятнадцать лет!»
» Под влиянием таких людей,
как Беликов, за последние
10-15
лет в нашем городе стали
бояться всего. Бояться громко
говорить, посылать письма,
читать книги. «
Футляр — это символ неспособности
к жизни, страх перед ней.
Буркин: «Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь , не запрещённая циркулярно, но и не разрешённая вполне; не стало лучше. И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько ещё таких человеков в футляре осталось, сколько их ещё будет».
«То-то вот оно и есть, — повторил Иван Иванович . – а разве то, что мы живём городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт – разве это не футляр? А то, что ы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор – разве это не футляр?»
Футляр в нас самих,
в каждом из нас.
История Николая Ивановича Чимши-Гималайского — это история оскудения души, духовная деградация.
«Человеку,- говорит Иван
Иванович, — нужны не три
аршина земли, не усадьба.
а весь земной шар, вся
природа, где на просторе
он мог бы проявить все
свойства и особенности
своего свободного
духа».
Почему вид счастливого
человека так отвратителен
Ивану Ивановичу и читателям?
С помощью каких средств достиг счастья Николай Иваныч?
— недоедал
— одевался Бог знает как
— уморил жену, которая принесла ему капитал
Как изменился «счастливец» и внешне и внутренне?
— свиноподобен
— важен, надут
— «Мы дворяне»: дед – мужик, отец – солдат.
«Перемена жизни к лучшему, сытость,
праздность развивают в русском человеке
самомнение, самое наглое»
( Иван Иванович)
Футляр — самодовольство собственника.
« О любви»
Любовь – это…
«Тайна сия
Велика есть»
…Алехин, мужчина лет сорока, высокий, полный, с длинными волосами, похожий больше на профессора или художника, чем на
помещика.
На нём была белая, давно не мытая рубаха с верёвочным пояском, вместо брюк кальсоны, и на сапогах тоже налипли грязь и солома. Нос и глаза были черны от пыли.»
Как постепенно опускался Алехин?
« В первое время мне казалось, что эту рабочую жизнь я могу легко помирить со своими культурными привычками…»
«…я не успевал добраться до своей постели и засыпал в сарае, в сенях… — какое уж тут чтение?»
«… я мало-помалу перебрался вниз, стал обедать в людской кухне…»
« После спанья в сенях, после людской кухни сидеть в кресле в чистом белье, в лёгких ботинках, с цепью на груди – это такая роскошь!»
Это вопрос самореализации личности. Ложно понятый долг, нереализованные способности, несостоявшаяся любовь.
« Они беспокоились о том, что я образованный человек, знающий языки, вместо того, чтобы заниматься наукой или литературным трудом, живу в деревне…»
« Как бы чего не вышло».
« Мы боялись всего, что могло бы открыть нашу тайну нам же самим. Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с ней…»
Когда Алехин понял свою ошибку?
« Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе»
Любовью Чехов проверяет,
насколько свободен человек
во лжи перед самим собой.
Свобода – 1. В философии: возможность проявления субъектом своей воли на основе осознания законов развития природы и общества. Свобода воли. 2. Независимость, отсутствие стеснений и ограничений, связывающих общественно-политическую жизнь и деятельность какого-нибудь класса, всего общества. Свобода печати. 3. Вообще отсутствие каких – либо ограничений, стеснений в чём-либо. Дать больше свободы.4 Состояние того, кто не находится в заключении, в неволе. Выпустить на свободу .
Ожегов. С.И. Словарь русского языка.
Не нашли то что искали?
Вам будут интересны эти курсы:
Оставьте свой комментарий
Подарочные сертификаты
Низкие способности к самостоятельному выполнению заданий приводят к трудностям в обучении
Время чтения: 3 минуты
Спортивные клубы появятся в каждой российской школе к 2024 году
Время чтения: 1 минута
Около 680 тысяч выпускников сдадут ЕГЭ по русскому языку 3 и 4 июня
Время чтения: 2 минуты
Минздрав разрешит исследования «Спутника V» на детях с 12 лет
Время чтения: 1 минута
Правительство РФ проработает вопрос обеспечения детей молоком в школах
Время чтения: 1 минута
Минпросвещения готовит программу модернизации педагогических вузов
Время чтения: 1 минута
Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.
Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.
Источник
К 115-летию со дня смерти Чехова
Поделиться:
С кем протекли его боренья?
С самим собой, с самим собой… Пастернак
Его постоянно жанрово к чему-то причисляли и увольняли-отстраняли, непрестанно заставляя пережёвывать форму; с ним сравнивали и ему противопоставляли; его возвышали и бросали вниз, оземь головой. Называя пассивно-сенситивной впечатлительной и слабой натурой, дутой знаменитостью. Подтасовывая цитаты, вульгаризируя обертона высказываний.
Чехов же, смеясь и корчась от всеобщей беспросветности и пошлости, взывая к великим, — ушедшим и здравствующим: «Чёрт бы побрал философию великих мира сего!», — наряду с тем изображая низкие площадные нравы, мещанское, копеечное. Словно бык упёршись лбом в гоголевскую «Коляску», толкал её в самобытный аналитический мир, с виду бессюжетный, бессобытийный. Оптимистично перепрыгивая через первые редакторские выбраковки «Унтера Пришибеева», позднее через провал «злосчастной Чайки», — новаторски, многоаспектно идя впереди аж Немировича-Данченко. (Давая режиссёру полноценную возможность, например, комедию-фарс «Вишнёвый сад» одним взмахом дирижёрской палочки опционально превратить в трагедию, драму.) Всеобъемлюще уточнив и углубив знания о жизни вещей, звуков, света на сцене, которые в театре, как в жизни, «имеют огромное влияние на человеческую душу» (Станиславский). Идя своим и только своим неповторимым путём пророка прошлого, исследователя грядущих дней, людей будущего. Давая движение, свежее дыхание новой мысли и новой, новейшей русской литературе.
И ежели живопись ввёл в XX век Валентин Серов, — то литературу несомненно Чехов.
…Превратив малый жанр, «нечто романообразное» по количеству знаков, — в эпический: по количеству и качеству импрессиональных смыслов.
— Офелия! О нимфа, помяни мои грехи…
— У вас правый ус оторвался.
— Проклятие в твоих святых молитвах…
(Чехов. «И то и сё»)
…с ранних новелл поражая читателя внезапно неожиданными концовками, блестящей пародией и великолепной наблюдательностью, видением невидимого простому обывательскому глазу. Поражая пушкинской объёмностью краткого — «нагою простотой». И лермонтовкой философичностью с виду незатейливого, тривиального.
Уводя никчемные задние планы в бутафорскую сценичность, по-щедрински фиксируя внимание зрителя на микроскопично выявленной мимикрии душонок героев-свистунов. Их настроении, патетике, выспренних страданиях и квасном патриотизме. Щедро, с большим уважением и незаурядным знанием материала разбрасывая по сцене обличительный реквизит Островского, Некрасова, Мамина-Сибиряка, Достоевского. (Да и без Вольтера не обошлось, честно говоря.) От произведения к произведению продолжая нескончаемый незримый диспут о разнообразии российского «величия». С сожалением отмечая, что споры спорами, — а жизнь жизнью. И они друг с другом не соприкасаются.
«Г-н Чехов просто вышел гулять в жизнь». Р. Дистерло
И весёлая ярмарка — уже не задорное народное гуляние с нарумяненными красавицами и рыжими клоунами, — а обыкновенное обирание почтенной публики нищими пройдохами.
А добродетельный кабатчик, бывший крепостной, устраивает рейдерский захват барского имения и надеется вполне по-капиталистически «лисицу отседа выкурить».
И родной Таганрог — сплошное насмешливое «вчера» — с кудрявыми беседами лишь о выпивке, еде и чисто домашнем, прибауточном, лубковом, с южно-мещанским акцентом-говорком: «У, негодный!», «Как вы наивны», «спускался вуаль», «сильная хмель», «жестикулируя лицом».
Все эти впечатления должны в итоге выпестоваться в некий серьёзный роман на злобу дня, потребу публике, критике. Во что-то праведное, правильное, без излишнего цинизма. С толстовской темой опрощения, с народническими воззваниями Михайловского, Скабичевского к добродетели, но… рассказы, рассказы, рассказы… Неиссякаемые рассказы провинциалов.
«Имение скоро пойдёт с молотка. Кругом бедность. А лакеи всё ещё одеты шутами». Чехов
Многочисленные судебные, физиологические повестушки, historia morbi, письма, зарисовки, «жёваные мочалки», «увесистая белиберда». «Паршивенькие пьесы», как он сам их называл. Заретушированные контуры так и не начатого романа явственно видны в постгоголевской «Степи»; пафосно-правдивых, чрезвычайно музыкальных «Дуэли», «Невесте»; гротескном «Человеке в футляре».
Рассыпавшись на несчётные мизансцены, образы и мелкие подробности, — они потом, с определённо зрелой, в какой-то мере злой тенденциозностью воссоединятся. Восстанут единым замыслом в реформаторских пьесах «Иванов», «Леший», «Дядя Ваня». Ну и, конечно, в «сразу удавшейся» малой драматургии.
Сметая общепринятые литературные границы, сметая традиции, революционизируя, вернее, эволюционизируя их, ища и находя индивидуальные формы «своего духовного становления» (В. Кулешов).
«В наших талантах много фосфора, но нет железа. Мы, пожалуй, красивые птицы и поём хорошо, но мы не орлы, — подчёркнуто скромно сообщал Ч. литератору И. Щеглову, чуть отгораживаясь от решения узкопрофессиональных художественнических задач: — …мы стесняемся, мы скрытны, неискренни». — Как обычно мучаясь, страдая и сомневаясь в точности выбранного пути, — уклонения от нормы. Говоря о себе нарочито пренебрежительно, избыточно-жаргонно.
Ведь даже издатели не всегда его понимали, принимая раздумья и поступки чеховских героев за помыслы самого автора. Путая трезвую внимательность реального доктора Чехова с грубым скептицизмом выдуманного доктора Астрова. Что неверно.
«Русская возбудимость имеет одно специфическое свойство: её быстро сменяет утомляемость». Тезис Чехова на пьесу «Иванов»
«Перечитываю написанное и чувствую слюнотечение от тошноты: противно!» Ч. о своём рассказе «Огни»
От этого «кружило» голову и властителю дум Михайловскому («Чехов пописывает, читатель почитывает»). И критику Протопопову. И самому́ богатею-меценату Суворину. Неправомерно сравнивавшему чеховские откровения с толстовскими покаяниями, — на самом деле перевёрнутыми, вывернутыми Чеховым наизнанку.
С подальше припрятанным собственным «Я»:
«…кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов, есть ещё люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно осознанной цели». И далее: «Война — зло и суд — зло, но из этого не следует, что я должен ходить в лаптях и спать на печи вместе с работником и его женой и проч., и проч.».
И вот уже монолит-Толстой — для «Воскресения»: — сам заимствует из «Острова Сахалина» тишину каторжных молитв. Контрастирующих с кандальным звоном колоколов по вечной русской скорби и разврату палачей.
А беспрецедентную сахалинскую перепись: в одиночку, от камеры к камере, от избы к избе, — скрупулёзные анкетирование и каталогизацию, — из русских сочинителей вовсе никто не повторил:
«Проплыл я по Амуру больше тысячи вёрст и видел миллионы пейзажей… Право, столько видел богатства и столько получил наслаждений, что и помереть теперь не страшно». — Совершив, в общем-то, акт необыкновенного, редчайшего подвижничества, теряя здоровье и деньги. Взамен получив лишь хихиканье и злорадство.
Так же как никто и никогда не смог настолько масштабно, — пленяя образами и терзая души: — покорить публику, зрителей, читателей невыносимыми горестью и тоской. Навзничь, нещадно пригвождавшими всеобщее бездушие, бездарность и жестокость. Вселенскую безнадёгу и вопиющую бессмысленность.
«…не было в литературе всего человечества другого такого поэта, который без всякого нагромождения ужасов, при помощи одной только тихой и сдержанной лирики мог исторгать у людей столько слёз!» (К. Чуковский).
Было время надежды и веры большой —
Был я прост и доверчив, как ты…
Блок
Безумно любивший природу, сады, цветы, деревья, знавший о приближающейся смерти, он страстно хотел жить.
К тридцати годам побывав во Владивостоке, Гонконге; в Индии, Сингапуре и Стамбуле; на Цейлоне и в Европе, хотел путешествовать ещё и ещё. Кавказ, Пиренеи, Африка, Америка: «Кажется, что если я в этом году не понюхаю палубы, то возненавижу свою усадьбу» (из писем).
Будучи крайне требователен и суров к поэтическому дарованию, никогда себя не щадивший, непрестанно находясь в активном лирико-экспрессионистском поиске (творчество пёрло из него, как «нефть из бакинских недр»), Ч. ежедневно и ежечасно хлопочет о бытовых вещах и переустройствах: читален, медицинских клиник, библиотек.
К слову, в родную Таганрогскую общественную б-ку в течение 14 лет отправлял невообразимые груды книг, личных, коллекционных; беспрерывно покупаемых дома, за границей, в поездках. (Умоляя директора: «Пожалуйста, никому не докладывайте о моём участии в делах библиотеки».)
Ненавидя самовозвеличение и чванство, прикрываясь отговорками и беспримерной иронией, — болезненно замкнутый, болезненно собою недовольный… Одномоментно феноменально общительный жизнелюб! — крайне редко сознавался кому-либо в печалях, неудачах и в том, что тратит титанические усилия на собственно литературу: «Написал я повесть… возился с нею дни и ночи, пролил много пота, чуть не поглупел от напряжения. От писания заболел локоть и мерещилось в глазах чёрт знает что».
Вкладывавший недюжинные познания, большие усилия и немалое время, — тем самым, как он говорил, увеличивая сумму человеческого счастья, — Чехов строит школы в Москве, Крыму.
Совместно со скульптором М. Антокольским ставит в Таганроге памятник Петру Первому на Приморском бульваре. Преодолевая земскую косность всяческих «мордемондий». Настолько пропитавшихся обманом и враньём, что даже «кожа на лице у них стала мошенническая». Преодолевая пассивность и надувательство подрядчиков, чиновников: смесь «Ноздрёва, Хлестакова и пса». Пересиливая равнодушие и темноту бедолаг-работяг, бывших крестьян. Без конца и без счёта неизменно кому-то помогая, помогая, что-то советуя, давая; посылая, одалживая «без отдачи»; даря, даря, даря…
«Посылаю Вам и фотографию, и книгу, и послал бы даже солнце, если бы оно принадлежало мне». Ч. — Чайковскому
«У меня всегда берут до пятницы», — ухмылялся он, ни единого дня не проведя без хлопот о чужих делах. Чужих, в основном бесталанных манускриптах. О трудоустройстве друзей-литераторов: «Всех лучших писателей я подбиваю писать пьесы для Худож. Театра. Горький уже написал; Бальмонт, Леонид Андреев, Телешов и др. уже пишут. Было бы уместно назначить мне жалованье, хотя бы по 1 р. с человека», — трунил он в 1901-м. Или: «Не поручите ли Вы мне купить для Вас рыболовных снастей?». «Ежели нужно в ад ехать — поеду… Пожалуйста, со мной не церемоньтесь» (Суворину).
Оставив на память потомкам, — наряду с посаженным в пустоши лесом и несколькими прекрасными садами, наряду с шоссейной дорогой на Лопасню, подмосковной колокольней и обустроенными училищами и библиотеками: — 20 томов прозы, подвергнутых им мириадам правок; невероятное количество публицистических очерков, беллетристики, стихов, жанровых репортажей; семь с лишком тысяч писем: явление, ни с чем не сравнимое в русском искусстве по живости и темпераменту кисти, ярчайшим авторским характеристикам.
Сохранив в назидание литературным последователям благочестивый лик «мучительной внутренней борьбы» и святой закон гуманизма: не кротость, но снисходительность; не смирение, но скромность и ещё раз скромность — как образец поведения; учебник истинному таланту, который извека «сидит в потёмках, в толпе, подальше от выставки». И чтобы не дай бог обидеть другого, volens-nolens, — пусть третьестепенного, середняцкого, невысокого в делах, — своею славой, известностью, превосходством.
«…Всех нас будут звать не Чехов, не Тихонов, не Короленко, не Щеглов, не Баранцевич, не Бежецкий, а «восьмидесятые годы» или «конец XIX столетия». Некоторым образом, артель».
Он, улыбаясь, думает о том,
Как будут выносить его — как сизы
На жарком солнце траурные ризы,
Как жёлт огонь, как бел на синем дом.
Бунин
«Я не либерал, не консерватор, не постепеновец, не монах, не индифферентист. Я хотел бы быть свободным художником и — только, и жалею, что бог не дал мне силы, чтобы быть им. Я ненавижу ложь и насилие во всех видах… Фирму и ярлык считаю предрассудком. Моё святая святых — это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чём бы последние две не выражались. Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником». Чехов
Источник