Магомед Абдусаламов: как живёт боксёр, ставший инвалидом после боя
Магомед Абдусаламов в прошлом – российский боксёр супертяж, в настоящем – борец за восстановление здоровья, потерянного во время последнего боя на ринге. Что с ним сейчас, спустя почти 7 лет после развернувшейся трагедии, периодически пытаются выяснить представители СМИ, и небезразличные к его судьбе люди.
Чем запомнился Магомед Абдусаламов в мире бокса
Магомед Абдусаламов в мир классического боевого искусства на ринге пришёл только в 22 года. До того момента он вплотную занимался тайским боксом. В спортивной среде Магомеда называли Mago, друзья – малыш.
Абдусаламов, при росте в 190 сантиметров, выступал в категории супертяж, в боевой стойке был левшой. Своим стилем ведения поединка, он заработал репутацию боксёра-панчера, и зачастую отправлял противника в нокаут, или выносил соперника к канату, в 3-4 раунде. Он выиграл 18 поединков, из 19, который стал роковым.
Магомед выбивал победу сокрушительными ударами и мощным напором. Но слабым его местом была защита. Как раз это обстоятельство было одним в цепочке событий, приведших к угрозе жизни боксёра.
Как Магомед Абдусаламов живёт в 2020 году
Семья Магомеда и Баканай Абдасаламовых живёт в США, штат Коннектикут. Там проходит и восстановление бывшего боксёра, который после травм, полученных во время последнего боя, прикован к инвалидному креслу.
У супругов подрастают три дочери – Шахризат, Сайгабит и Патима.
На удивление врачей, Магомед постепенно начинает делать непостижимые вещи, которые даже ими не прогнозировались. Настолько тяжелы были травмы, полученные Маго в последнем бою.
Бывший тяжеловес проявляет эмоции, пытается участвовать в семейных делах. У него появилась чувствительность. Но самое главное – Магомед начал говорить. Пусть тихо, не всегда внятно. Но теперь он может озвучивать свои мысли и желания. Реагировать на происходящее вокруг, и принимать в этом непосредственное участие.
Абдусаламов продолжает проходить реабилитационный курс. Большую часть времени с ним занимаются профессиональные сиделки в домашних условиях, но и Мага посещает и специальные заведения.
Одним из мест, куда Абдусаламов наведывается с удовольствием, является спортивный зал. Там он продолжает боксировать. Правда, с мешком, и только левой рукой. Правая часть тела пока плохо функционирует.
Немаловажным достижением Магомеда стало одно обстоятельство. Он может стоять. Пусть с посторонней помощью, но стоять. К такому повороту событий не были готовы врачи, давая даже самые смелые прогнозы о состоянии здоровья и жизнедеятельности бывшего боксёра.
Оптимистичный настрой Магомеда и Бакалай Абдасаламовых помогают им справляться с тяжелейшими последствиями травмы. Они уверены – ещё чуть-чуть, и Маго встанет на ноги сам без посторонней помощи. Сможет ли он ходить – покажет время.
Что привело Магомеда Абдасаламова к инвалидности
Ещё до рокового поединка Маго чувствовал себя не очень хорошо. Несколько раз он терял сознание. В медицинском центре ему диагностировали аритмию и рекомендовали пройти углубленное обследование. Но впереди был решающий бой. Победа в нём открывала дорогу к борьбе за титул чемпиона мира.
Роковым для Магомеда стало 2 ноября 2013 года. Именно тогда состоялся бой с кубинцем Майклом Пересом. Впоследствии его называли «кровавым месивом».
У Абдусаламова были сломаны левая рука, нос, скуловая кость. Серьёзная черепно-мозговая травма привела к отёку мозга, и образованию тромба в одном из кровеносных сосудов.
В больнице после поединка Мага оказался спустя почти полтора часа. По дороге он несколько раз терял сознание. Его ввели в искусственную кому, сделали трепанацию черепа, чтобы извлечь сгусток крови, закупоривший сосуд. Абдусаламов перенёс инсульт, провёл долгое время в коме.
Магомед был прикован долгое время к кровати, не мог говорить, не реагировал на происходящее вокруг. Более трёх лет он питался при помощи специальной трубки, вставленной в живот. Боксёр не мог самостоятельно не только есть, но и пить.
По прогнозам врачей в таком состоянии он должен провести последние годы своей жизни. По прогнозам – около трёх лет. Но Магомеду удалось выиграть поединок со смертью. Теперь он борется за другие высоты, и постепенно их покоряет.
Источник
Жертва врачебной ошибки и обстоятельств. Как живёт боксёр Маго после жуткой травмы
Жёсткая история Магомеда Абдусаламова
Несколько лет назад имя боксёра Магомеда Абдусаламова ассоциировалось только с победой и мощью. Дагестанский боксёр-супертяжеловес не знал поражений. Все его 18 побед были одержаны нокаутом. СМИ активно обсуждали его возможный бой с Владимиром Кличко, но впереди был поединок с кубинцем Майком Пересом. Об этом противостоянии много говорили, ведь оба спортсмена славились досрочными победами. И мало кто мог подумать, что Магомед не только впервые в карьере проиграет, но и получит тяжёлую черепно-мозговую травму, которая навсегда изменит его жизнь…
Боксёрский поединок с Майком Пересом, который состоялся 2 ноября 2013 года в Нью-Йорке, продлился непривычно долго для Магомеда — все десять раундов. Россиянин не был похож на себя в этой битве. Соперник уверенно и точно наносил удары, не оставляя шансов Абдусаламову. Уже в первом раунде дагестанскому боксёру сломали челюсть, но судья не остановил бой, а Маго не намерен был сдаваться даже из-за такой серьёзной травмы. Магомед продержался до финального гонга, после которого судьи единогласно отдали победу кубинцу (92:97, 94:95, 92:97).
Российский боксёр Сергей Ковалёв, который присутствовал на этом бое, так высказался о проигрыше своего соотечественника:
— Мне показалось, что у него в принципе самочувствие было не очень хорошее. То ли психологически не настроился, то ли перегорел. Было видно, что какой-то вяленький вышел. Я смотрел его тренировки раньше, была совсем другая картина, он очень подвижно там работал, — отмечал Ковалёв.
Сам же Магмоед сразу после боя прокомментировал первое для себя поражение в карьере.
В первом раунде я нанёс удар левой в голову Переса и повредил руку. До самого конца поединка я не мог толком сжать руку в кулак и действовать ею так, как хотелось. Мне остаётся только признать поражение. Мой соперник — настоящий чемпион
Магомед самостоятельно ушёл в раздевалку, состояние его было в норме. Но спустя несколько часов боксёр пожаловался на головокружение и головную боль. Однако его не сразу увезли в больницу на обследование. Его отправили на сдачу допинг-теста, а затем на неврологический тест. Когда Маго стало заметно хуже, организаторы не предоставили машину скорой помощи, а посоветовали взять такси и поехать самому в клинику. Он так и сделал, но по дороге Абдусаламов несколько раз терял сознание.
Хабиб проиграл Фёдору Емельяненко. Почему легенду Pride признали круче звезды UFC?
По прибытии в клинику пришлось прождать больше получаса, пока ему оказали помощь. Но было слишком поздно. В правом полушарии головного мозга был обнаружен тромб, начали делать операцию, но случился инсульт. Пришлось оперативно ввести боксёра в состояние искусственной комы. Впоследствии ему сделали ещё две операции, в результате которых удалили часть черепа.
22 ноября спортсмен вышел из комы, но спустя всего несколько часов его опять ввели в искусственую кому. Уже 6 декабря Магомед пришёл в себя, и его перевели из реанимации в обычную палату. Но жизнь Абдусаламова кардинально изменилась. Из мощного боксёра и пышущего здоровьем тяжеловеса он превратился в прямом смысле в «овощ».
Источник
Состояние Магомеда Абдусаламова продолжает улучшаться
Состояние здоровья российского боксера Магомеда Абдусаламова , ставшего инвалидом в результате травм, полученных в бою 2 ноября 2013 года против Майка Переса в Нью-Йорке, продолжает улучшаться. Об этом рассказал американский телеканал ESPN, съемочная группа которого из программы Outside the Lines побывала в доме боксера в Коннектикуте, США, где он живет вместе с женой Баканай и тремя дочерьми: Шахризат, Сайгибат и Патимат.
«Я чувствую себя лучше, — сказал 38-летний Абдусаламов, смешивая английскую и русскую речь. — Думаю, через шесть месяцев мне будет еще лучше».
Абдусаламов начал делать то, на что врачи не давали никаких гарантий — чувствовать и проявлять эмоции и демонстрировать вовлеченность в повседневные дела семьи. Также значительно улучшилась его речь.
«Врачи говорили, что он не сможет видеть. говорить или обнимать — он не сможет испытывать чувства, — сказала Баканай Абдусаламова. — Они считали меня сумасшедшей, когда я решила забрать его домой [осенью 2014 года]».
После повреждения головного мозга в бою боксер перенес несколько инсультов, несколько недель провел в коме и был неподвижен 10 месяцев. Его правая половина тела была и остается парализованной, он не мог говорить, и левая часть его черепа осталась навсегда деформированной после трепанации. Врачи говорили, что прогресс в его состоянии, достигнутый за первые год-полтора после операции, будет окончательным, и на лучшее не стоит надеяться. Тогда его способности к общению ограничивались шепотом и бормотанием, а его чувства и степень понимания происходящего были неизвестны.
Однако состояние Абдусаламова с той поры продолжало понемногу улучшаться, чему его младшая дочь Патимат, который было 10 месяцев, когда состоялся тот трагический бой, дала простое объяснение: «Он не хотел сдаваться, и мы не сдались, потому что мы любим его».
Баканай Абдусаламова вспомнила, как были удивлены врачи, увидев боксера через три года после операции. « Они были шокированы, — сказала она. — Они думали, что он не поднимется с кровати, возможно не протянет больше трех лет».
Сейчас Абдусаламов обращает внимание на происходящее и отвечает связными мыслями и предложениями. «Он хороший слушатель, он разбирается в происходящем», — сказала его старшая дочь, 13-летняя Шахризат.
Абдусаламов принимает участие в семейных дискуссиях, выражает озабоченность, когда дочери одеваются не по погоде, и игриво называет свою жену «Бака», растягивая второй слог. Показывая привязанность он целует ей руку и обнимает левой рукой за талию.
Баканай было 18 лет, когда ее выдали замуж за Абдусаламова, и в интервью после того боя она рассказывала, что до травмы, отправившей мужа в больницу, она всегда чувствовала себя полностью зависимой от мужа. Однако после травмы все близкие к семье люди описывают ее ежедневные усилия по возвращению мужа и семьи к нормальной жизни как сверхчеловеческие.
Баканай рассказала ESPN о том, что беспокоило и страшило ее в то время.
«Я боялась, что он не будет ничего понимать и не сможет ничего оценить. Он — моя первая и единственная любовь в жизни, и он это знает, и я тоже хочу знать, что я — его единственная любовь».
Затем она попросила подтверждения у мужа: «Как долго ты сможешь прожить без меня?»
«Одну секунду», — ответил Абдусаламов, подняв левый указательный палец.
Средняя дочь, 10-летняя Сайгибат, сказала: «Врачи говорили, что он лишится эмоций, но он всегда хочет видеть мамино лицо, потому что он любит ее».
«Моя жена делает меня очень счастливым, — сказал Абдусаламов, переводя взгляд с жены на журналиста. — Я люблю Баку. Она дает мне жизнь».
По словам Баканай, Магомед много раз пересматривал свой бой с Пересом, и он поделился своим мнением: «У меня был очень хороший удар, но моя техника была не так хороша».
Два года назад семья Абдусаламовых получила от штата Нью-Йорк компенсацию в размере 22 миллионов долларов за халатности, допущенные в работе Спортивной комиссии штата. Из них 2 миллиона были выплачены Баканай Абдусаламовой, 10 миллионов пошли на погашение долгов за лечение и гонорары адвокатов, и 10 миллионов вложены в специальный финансовый инструмент, из которого будут регулярно осуществляются выплаты семье боксера. Два месяца назад они получили еще несколько миллионов по иску к трем врачам, которые работали на том вечере бокса.
Благодаря этой финансовой стабильности реабилитация боксера не останавливается. С Абдусаламовым находятся квалифицированные сиделки, и он проходит реабилитационные процедуры дома и за его пределами, включая посещение спортзала, где он с удовольствием бьет по мешку здоровой левой рукой. Большая физическая активность и улучшения в физическом состоянии — выраженные в увеличении силы его здоровой левой половины туловища и способности стоять с посторонней помощью — привели к значительному улучшению его настроя.
«Я живу ради своей семьи и я люблю ходить в спортзал», — сказал Абдусаламов.
Полученные компенсации также могут помочь семье остаться в США, так как первоклассная медицинская помощь и безопасность первостепенны для них. Из-за инвалидности Абдусаламов больше не может иметь рабочую визу, и семья оставалась в США по временным визам, продлевавшимся на основании его потребностей в лечении и незаконченных судебных исков. Сейчас, когда иски закрыты, адвокаты семьи подали заявку на получение постоянной визы EB-5, которая дается инвесторам, вложившим средства организацию новых рабочих мест для граждан США и владельцев «гринкарт». Заявка была подана незадолго до того, как порог участия в программе был повышен с 500 до 900 тысяч долларов.
«Я очень благодарна тому, что у меня есть он, не тот самый он, но он может прикоснутся, может обнять и может быть отцом моим трем девочкам, — сказала Баканай. — Я отдала всю свою силу, любовь и энергию, и сейчас он говорит: «Ты даешь мне энергию». Слышать, как он ценит это, как он любит меня, заботится обо мне, говорит, что «я — его жизнь», — это очень важно для меня и было бы очень важно для любого человека. Это делает меня очень сильной, дает мне больше сил, больше энергии. Каждое утро я говорю: «Спасибо Господу, я все еще могу делать это».
Подводя итог шести годам своей жизни после той страшной травмы, Абдусаламов посмотрел сначала на жену, потом на дочерей, и затем, когда его взгляд остановился на журналисте, он сказал: «Мне очень повезло».
Источник
«Когда он впервые что-то тихо сказал, я танцевала вокруг его кровати». Жена возвращает к жизни боксера, который чуть не погиб на ринге
Осенью 2013-го боксер Магомед Абдусаламов чудом избежал смерти из-за травмы, полученной на ринге. Его жена Баканай Абдусаламова рассказала Роману Муну, как поднимает мужа на ноги.
Магомед Абдусаламов стал известен в 2005 году, став на любительском ринге чемпионом России в тяжелом весе. Не попав на Олимпиаду в Пекине, он ушел в профессионалы. За следующие пять лет боксер провел 17 боев и все выиграл досрочно. Дрался очень зрелищно, часто при этом рискуя и абсолютно забывая про защиту.
В начале 2013 года Магомед поднялся на четвертую строчку рейтинга WBC и стал рассматриваться как претендент на бой против чемпиона мира Виталия Кличко. Его новым соперником стал кубинец Майк Перес.
В бою с Пересом Абдусаламов потерпел первое поражение на профессиональном ринге. Магомед получил переломы левой руки, носа, лицевой кости и черепно-мозговую травму, следствием которой стали отек мозга и тромб. Через несколько часов Абдусаламова ввели в состояние искусственной комы. Несколько дней спустя он перенес инсульт. Сообщалось, что у боксера почти нет шансов выжить, но он жив и уже начал говорить.
Магомед Абдусаламов с семьей живет и восстанавливается в США. Его лечение обходится в 20-30 тысяч долларов в месяц, ему помогали промоутер Андрей Рябинский, боксеры Сергей Ковалев, Руслан Проводников и другие. Роман Мун позвонил Баканай Абдусаламовой в Нью-Йорк и узнал, как ее муж возвращается к жизни.
– Я сразу поняла: что-то пошло не так. Я знаю своего Магу. Он не садится после раунда, когда чувствует себя хорошо, у него даже интервью про это брали. А тут он сразу сел. Одновременно показали его лицо – его глаза какими-то потерянными выглядели. Вообще все было не так в этот день. Дочка 10-месячная плакала, капризничала. Говорят же, что дети все чувствуют.
Даже на обычной работе ты не знаешь, что будет завтра. Можно выйти на улицу и машина собьет. Но, конечно, я за него боялась. Однажды, когда он попал в нокдаун, подумала: «Все, бросаем бокс. Не нужен нам больше бокс». Я в положении тогда была, плакала сильно. Но он бы все равно остался боксировать. У него была цель стать чемпионом мира. У него были болельщики, все ради них. Он говорил, что не может их подвести.
Он вроде хорошо себя чувствовал. Я у него постоянно спрашивала после боев: «Болит голова?». Он говорил: ничего не болит, нормально все. Если бы я знала, что такое с ним случится, то в пещере бы какой-нибудь закрыла.
Суд идет, но про это я ничего не могу говорить. Все только через адвоката.
Помню, когда он лежал в реанимации, нам не разрешали ничего, даже потрогать его. Он был весь опухший. Вокруг лед, под ним одеяло со льдом, сам он ледяной. Это все было нужно, потому что у него после операции поднималась температура.
Я на него смотрела и не верила, что это мой Мага. Все было будто во сне. Столько трубок, столько капельниц на нем. Я не понимала, как такое могло случиться с моим сильным и красивым Магомедом. Ездила к нему в больницу по скоростной трассе, на которую он мне раньше не разрешал выезжать. Но мне приходилось. Час туда, час обратно.
Через два месяца нас перевели в реабилитационный центр. Там было меньше трубок, но он все равно не шевелился. Помню, какая была палата: он лежит и еще трое. Показывала ему разные цветные бумаги, говорила: посмотри на красный, на желтый, на зеленый. Хотела понять, соображает ли он, потому что врач сказал: он сейчас не может думать, у него повреждено место, которое отвечает за мышление. Спрашиваю у Магомеда: сколько будет два плюс два? Три плюс один? Он отвечает, шевелит пальцами, еле-еле, но показывает. Показываю его врачу, говорю: «Видите, а вы сказали, что он не может думать». Врач удивляется: «Ничего не могу сказать».
Он плохо открывал глаза. Открыл один, второй не открывает. Как выяснилось, у него жидкость была в мозгу и голове. Когда он открыл глаза, это, конечно, была радость. Когда он первый раз мне тихо что-то сказал, я от радости танцевала вокруг его кровати. Он на меня смотрит и будто показывает: что с тобой, ненормальная, что ли?
Нас вроде бы выписали в сентябре 2014-го, я забрала его домой. Потом оказалось, что в первой больнице, где он лежал в реанимации, допустили пролежни на копчике. Долго лечили, потом в ноябре сделали операцию. Внутри инфекция – еще два месяца лежали в больнице. Нам уже говорили, что у него там чуть ли не сепсис в крови. Чуть сама с инфарктом не слегла. Потом ему сказала дома: «Все, Мага, хватит уже».
В ноябре-декабре прошлого года ему стало хуже. Хорошо, что когда вызываешь 911, они приезжают за одну минуту. У него давление упало, инфекция какая-то, он лежал в реанимации просто никакой. Я сидела, рыдала и думала: «Мы же тебя вытащили, почему опять?». Но мы прошли и это.
Сейчас у детей каникулы в школе, а обычно мой день начинается в семь. Я отправляю детей в школу с завтраками, потом начинаю его кормить, умывать и брить. Он у меня как депутат Народного Собрания должен быть, каждый день выбритый. Одеваю его, потом процедуры, потом в реабилитационный центр. Там он занимаемся, где-то за час устает, едем домой обедать.
В 4 часа у нас лекарства. Когда погода хорошая на улице, выходим с детьми в парк погулять. Я включаю музыку, дети танцуют, он улыбается, ему нравится смотреть на детей. Вечером ужин и сон.
Ночью я ставлю будильники, потому что мне каждые два-три часа надо его поворачивать, чтобы пролежни не образовались.
Мы живем в доме у друга Магомеда, Амина Сулейманова. Он помогает мне поднимать Магомеда с кровати, сажать его в ванную. Он на руках его сажал в машину, помогал возить в реабилитационный центр. Медсестра иногда приходит, но без его помощи я бы не справилась. Я ведь и по-английски тогда толком не могла говорить.
Прямо сейчас Магомед лежит в зале на диване, дети лежат на другом диване и смотрят фильм. Он уже может обнять, улыбаться. Но у него правая сторона тела совсем не работает: ни рука, ни нога. Он даже когда улыбается, то только одной стороной. Левая сторона работает, но он не может, например, встать сам. Он даже сам сидеть пока не может, я его придерживаю. Когда мы разговариваем, он очень тихо говорит. Окружающие не слышат, а я его понимаю, привыкла. Кушать мы начали совсем недавно, а до этого у него была трубочка в желудке, ему наливали туда жидкую еду. Пить он тоже не мог.
Помню, как мечтала, чтобы он глаза открыл, чтобы пальцем пошевелил. Он тогда ничего не мог делать, а сейчас он в сознании, я постоянно ему что-то шепчу, дети бегают вокруг него, он улыбается. Для его ситуации это уже большой прогресс. Самое трудное, конечно, позади. Но впереди большая работа. Я хочу, чтобы он встал и ходил.
В Америке, когда он только поступил в больницу, мы бегали за врачами, спрашивали, что будет, а они не могли даже сказать, останется ли он жив. Не хотели брать на себя ответственность. Только один врач сказал: «Потерпите, подождите, он молодой, сильный». Тоже неуверенно, но хоть чуть-чуть нас поддержал. Еще один врач недавно сказал мне: «Честно говоря, он ходить не будет». Я говорю: «Давайте вспомним, что он и жить не должен был».
Другого врача на днях спрашиваю: «Как думаете, когда он будет шевелиться?». Он говорит: «Давай я покажу тебе картинку его мозга». Показал, что у него повреждена левая часть, там есть промежуточек, где мозг умер, там жидкость. Есть другая зона, там все темненькое, врач сказал: «Будем надеяться, что посветлеет и что-то изменится». Я говорю: «Давайте посмотрим не на картинку, а на него. Месяц назад и сейчас – видите разницу?». Врач: «Да, я вижу разницу, он лучше выглядит». Я говорю: «Тогда выключайте свою картинку. Будем смотреть на него».
Источник